Непрерывные кормежки – и днем и ночью. Смена декораций и туалетов, укачивания и пеленания, купания и массаж, не считая стирок, глаженья и прочей мелкой работы по уходу за новорожденным. А если еще учесть, что это был первенец, то отсутствие опыта, компенсирующееся зашкаливающим усердием, способствовало тому, что свободной минуты – то есть полностью свободной от нее – у меня просто не было.
Я уже не в силах была вспомнить о тех странных временах, когда дочурки у меня не было вообще. Мне казалось, что она была всегда. Каждая секунда моего существования была отныне посвящена только ей.
Какое-то время это радовало. Потом стало радостно напрягать. И я с готовностью делилась «своим счастьем», сбагривала на время кому-нибудь свой непоседливый «пуп земли», давала понянчиться с ним папе, бабушкам, дедушкам, соседской девочке, которая любила возиться с детьми, иногда даже просто какой-нибудь женщине на улице, чтоб предаться простому человеческому отдыху.
Но думать только о себе не получалось, потому что даже на расстоянии трех автобусных остановок (дальше отходить я не рисковала) я все время была с ней.
Потом малышка училась ходить. Но не сама, а с непосредственным участием мамы. Мы ходили часами, наматывая круги по всем свободным закоулкам квартиры, попутно изучая всё, что попадалось под руку. Я – в полусогнутом состоянии, она – топая уверенно в полный рост, но намертво вцепившись в мой палец.
Ходунки тогда еще только появлялись, до нас как-то не дошли. И я использовала в качестве тренажера простой пояс от плаща мужа. Он был широкий и прочный. Протягивала его через животик, под мышками, как поводья, и водила уже на расстоянии, но всё равно согнувшись.
И думать нечего было о том, чтоб отвлечься на минутку и посмотреть на красоту заката.
Потом она пошла в садик, а я – на работу. Но отдохнуть так и не получалось, потому что нужно было учить буквы и стихи, шить платьица и стирать колготки, лечить от кори и плохого характера. Всё вместе – попутно, параллельно.
Теперь я успевала читать только "Волшебника изумрудного города" и "Приключения Незнайки", смотреть "Чипа и Дейла" и "Телепузиков" и забыть, как выглядит средство для снятия лака.
Да, нет же, я вовсе не жалуюсь. Всё это здорово – постигать мир заново вместе со своим ребенком. Но иногда я мечтала о других временах – временах относительной свободы, где я смогу заняться, наконец, своими любимыми делами в отрыве от малышки.
Наступили ли они, когда она самостоятельно первый раз пришла из школы и открыла дверь своим ключом? Нет, мне казалось. Я звонила домой каждый пять минут, чтоб удостовериться, что с ней всё в порядке.
Стала ли я более свободной, когда она закончила школу и заявила, что в выпускной они будут всю ночь гулять, и она вернется домой под утро? Я не спала до пяти и была безумно рада, что она вернулась пораньше в целости и сохранности.
И тогда я поняла, что моя девочка всегда будет со мной. И свободы мне не видать, как своих ушей. Да и к чему мне она? Полная свобода умножает наше одиночество.
И вот теперь у меня взрослая дочь. И, казалось бы, можно уже расслабиться и начать жить, но я без устали думаю о ее будущем и настоящем, об ее окружении и ее работе, о молодом прыщавом пареньке, который зачастил к нам в гости.
Я всё время в напряжении всматриваюсь в темноту, когда она поздно возвращается домой.
Может быть, слишком пристально всматриваюсь? Может быть, мне пора, в конце концов, отпустить ее в автономное плавание?
Страшно! Там столько рифов, может наткнуться на глубоководные мины и мели, больно ушибиться и даже утонуть, так хочется предостеречь ее от ошибок, ведь они бывают неисправимыми.
Я читаю ей морали и рассказываю жуткие истории из жизни своих подруг, привожу примеры из собственной жизни. Но она всё пропускает мимо ушей. У нее своя жизнь, свое видение, свой ум и свой опыт, на котором она сама выведет формулу своего будущего и обозначит фарватер своего плавания.
Может быть, мне не стоит так за нее бояться, ведь она моя дочь, я воспитывала ее в любви и доброте. Быть может, она усвоила это на каком-то глубинном внутреннем уровне, и теперь я могу быть за нее спокойна, как за саму себя? Может, всё обойдется?
Но всё равно я почему-то волнуюсь, страшно волнуюсь. Я не могу понять, что у нее на уме. Она умеет так искусно быть непонятной, не показывать своего настоящего лица, и ей кажется неестественным и нарочитым проявлять внимание и любовь? А может, она тоже выросла эгоисткой, черствой и жестокой эгоисткой, как и большинство современных молодых людей?
Я ловлю себя на том, что думаю так же, как все родители во все времена, когда вступали в пору противоречивых отношений со своими детьми. "Отцы и дети" – вечный конфликт поколений. Неужели и меня не минует чаша сия?
Я с ужасом понимаю, что больше не оказываю на нее никакого влияния, что она от меня больше не зависит: ни от моего мнения, ни от моей поддержки, ни от моей любви. У нее появились новые приоритеты и новые защитники.
Это радует и пугает меня одновременно. И что хуже всего, я вдруг совершенно четко осознаю, что не могу ее подстраховать и прожить за нее ее жизнь, что она должна это сделать сама.
Что теперь зависит от меня?
- спонсорство,
- советование,
- невмешательство,
- управление,
- назидание?
Какую линию поведения выбрать мне, чтоб не превратиться в ментора, от которого закрываются на сто замков? И как в то же время попытаться влиять на правильность ее решений? Как найти ту середину, где я – просто подруга-мама, на шею которой села подруга-дочь, пользуясь мамиными играми в "равенство и демократию", и где я превращаюсь в старшую подругу, к мнению которой прислушиваются, которую уважают и любят.
Иногда мне кажется, что я не в силах найти эту середину. Я всё время съезжаю в крайности. И тогда мои заигрывания и панибратство заканчиваются плачевными рецидивами ее эгоизма и обоюдными слезами.
Как трудно иметь дело со своей взрослеющей копией, в которой, как в зеркале, отражаются твои недостатки и твои собственные ошибки!
Разве нам становиться от этого легче? А им? Не усугубляйте, им теперь и так придется долго расхлебывать последствия вашего "бездарного" воспитания. Пока жизнь не научит их быть людьми или не сломает. Вы теперь уже ничего не можете с этим поделать. И теперь, вероятно, у вас вечно будет болеть сердце о судьбе своих детей.
Примите эту боль. Но не ставьте ее во главу угла собственной неудавшейся жизни. Видимо, так и должно было случиться. В конце концов, дети – это не единственное, для чего вы родились на свет. Найдите, наконец, самого себя и свой собственный смысл. Займитесь собой, своей личной жизнью, карьерой.
Многие начинают всё сначала, когда дети оперяются и вступают в самостоятельную жизнь. У вас есть шанс сделать и свое существование более осмысленным и более гармоничным, чем тогда, когда вас полностью поглощала любовь к своему чаду. Авось, свобода от вашей слепой любви благотворно скажется и на их развитии. И они, наконец, поймут, что, несмотря на ваши ошибки, вы всегда их любили. Любили, как могли, так, как вас научили ваши собственные родители. И никто не виноват в том, что эта любовь была какой-то не такой...
По материалам ladyinfo.ru
Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!
Коментарі