Илья Кормильцев "Никто из ниоткуда"

Скажем, мемуаров. Или полное собрание сочинений, с отдельными томами для электронной переписки и “Живого Журнала”.

Однако Илья Кормильцев, глыба и матерый человечище российской контркультуры, которому стоило бы поставить памятник еще лет 15 назад, чужд пафоса. Его итог – не килограммовые тома, а скромная гладенькая 300-страничная книжка, ценная тем, что в нее вошло всё главное и неизданное Кормильцева-поэта, Кормильцева-прозаика и даже Кормильцева-драматурга.

Приличную часть томика занимают стихи, раскиданные по трем разделам: “Городской партизан”, “Негодяи и ангелы” и “Матерь богов”. Разумеется, мы это уже слышали, и нам будет очень трудно отделить строчки на бумаге от холодно-отстраненного бутусовского вокала. Пусть автор и убеждает нас в необходимости сделать над собой усилие и прочитать стихи отдельно от музыки.

Хотя есть там тексты, которые отлично читаются и без музыкального оформления. И так странно, помнится, было слышать их со сцены от самого благообразного, мягкого, круглого Ильи Валерьевича…

этот город – змея, этот город – дракон,

           он обвивает меня со всех сторон

по позолоченным помойкам я бегу в никуда:

            под ногами – асфальт, под асфальтом – вода

…

я – городской партизан

вам не ударить никогда по моим тормозам

Но самым приятным сюрпризом в этой книге стали не стихи, и даже не сценарий для фантастического (!) фильма “Никто из ниоткуда” (о нём ниже), а никогда ранее не издававшиеся рассказы Кормильцева. Ключевое слово здесь – не “приятный”, а “сюрприз”: не всякий хороший поэт уверенно чувствует себя среди слов, которые не нужно рифмовать. Кормильцеву же, как выяснилось, очень даже есть что сказать. Будь то борхесианская метафизическая притча (“Абсолютно белое”), жутковатый фантастический рассказ (“Слушая шум” – правда, он больше напоминает наброски к роману) или острая и злая вариация на вечную тему “художник и деньги” (“Кукумария в собственном соку”).

Самое удивительное здесь – рассказы-воспоминания о детстве. Здесь писательское (и читательское следом) сознание совершает удивительный кульбит: мир увиден глазами ребенка, но описан языком взрослого, и этот взрослый отважно наделяет события теми значениями и смыслами, которые ребенку и в голову не могли придти. Так детство обретает мифологический смысл, становясь временем таинств и инициаций, которые полезно осознавать и проживать заново каждому взрослому…

“Всяким летним вечером, если позволяла погода, мы разыгрывали одну мистерию. В ней, как и во всякой порядочной мистерии, добро неизменно торжествовало над злом, а свет над тьмой. <…> Итак, мы играли во взятие Рейхстага”. Герой рассказа “Взятие Рейхстага штурмовой бригадой молочных тележек”, “нордический” мальчишка Сева, осознается автором как не то “эйдос фюрера”, не то воплощение бога-трикстера Локи: “Он словно задал нам схему новой мистерии совсем другого рода, в которой одинокий герой, юный Беовульф, сам идет навстречу своей возможной гибели, окунаясь в темные воды своей судьбы…”

Киносценарий “Никто из ниоткуда” написан еще в 1990 году, и современному пресыщенному простыми, как топор, блокбастерами кинозрителю такая постановка могла бы показаться чересчур “мутной”. На фоне шпионского триллера с драками, погонями и взрывами – вполне в духе боевиков тех перестроечных лет – разворачивается почти сказочная история о том, как музыка способна изменить мир… К Земле приближается некое тело, напоминающее астероид, почему-то транслирующее в мировой радиоэфир песни… Разумеется, это песни “Наутилуса”, а главного героя, невесть как попавшего на пустынный остров со студией звукозаписи, зовут Слава, и вся эта история действительно наивна, но отнюдь не проста – в ней полно тайн и недоговорок, и режиссер, который рискнет сейчас взяться за такой фильм, должен быть мастером нюансов…

В целом “Никто из ниоткуда” получился тем самым непоставленным памятником – и Кормильцеву, и эпохе, которая его породила. Той эпохе, откуда родом все выросшие на песнях “Наутилуса”.

Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!