Б. Акунин, Г. Чхартишвили “Кладбищенские истории”

У “Кладбищенских историй” два автора. То есть, конечно, на самом деле один, но он сам говорит, что “раздвоился на резонера Григория Чхартишвили и массовика-затейника Бориса Акунина – первый занимался эссеистическими фрагментами, второй – беллетристическими”.

Каждая из шести глав книги посвящена одному из известнейших и загадочнейших кладбищ мира: Донскому в Москве, Хайгейтскому в Лондоне, Пер-Лашезу в Париже, Иностранному в Иокогаме, Грин-Вуду в Нью-Йорке, Еврейскому на Маслиничной горе в Иерусалиме.

На погосте смерть подернута паутиной времени, она не актуальна и говорит не о трагедии умирания, а о самой себе. Становится очевидным, что прошлое никуда не уходит, а продолжается. И лишь легкомысленная современность позволяет себе этого не замечать, забывая, что сама вскоре станет историей, кладбищем.

Григорий Чхартишвили фотографирует надгробия, рассказывает о тех, кто здесь похоронен, ищет “месседжи”, адресованные именно ему. Из этих фотографий, посланий рождается очередная новелла Бориса Акунина. Более откровенно показать процесс творчества, акт создания из “собранного материала” художественного произведения нельзя. У читателя есть “все данные” “путеводителя” Чхартишвили. А дальше – эти “данные” превращаются Борисом Акуниным в сюжет. Полная открытость.

Иногда сведения переходят в художественный текст – как в первой новелле, в которую вплетена энциклопедическая статья о Салтычихе (помещице Дарье Николаевне Салтыковой). Иногда “художественное” отодвигает на второй план публицистику – как в случае с японским кладбищем Гайдзин-боти. Наверное, не случайно главный герой рассказа – Эраст Петрович Фандорин.

“Я заселяю свою выдуманную Россию персонажами, имена и фамилии которых нередко заимствованы с донских надгробий. Сам не знаю, чего я этим добиваюсь – то ли вытащить из могил тех, кого больше нет, то ли самому прокрасться в их жизнь”, – пишет автор. Что касается “прокрасться в их жизнь” – это вряд ли получится. А вот “вытащить из могил” удается. Четыре раза в новеллах появляются покойники, демонстрируя колоссальную жизненную силу. Удивляться тут нечему, если учесть, что это за личности – Салтычиха, Карл Маркс, Оскар Уайльд, Лола Монтес. В двух случаях Акунин обходится без покойников. Их нет в новеллах о японском и еврейском кладбищах. В первом случае смерть уничтожается самурайским тезисом: каждый день проживай, как свой последний день. Во втором – полнотой жизни. Если жизнь прожита по правилам, смерть несущественна.

Полнота или исполненность бытия ищет смерти. Отсюда – “оптимистический финал” книги, рассказ о Старом Писателе. Он прожил очень долгую жизнь, он избавлен, благодаря науке, от хворей и старческой немощи. Он всего достиг, и дальнейшая жизнь кажется лишь чередой повторений. Всё уже было. Чаша полна до краев, а значит, душа должна перетечь в другой мир.

При подготовке рецензии были использованы материалы: Книжное обозрение 

Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!