После обжигающего, хватающего за горло (вдох на первом кадре, выдох на надписи «FIN») дебюта «Сука-любовь» Иньярриту снял всего две короткометражки: «Мексику» для антологии «11 сентября» и «Пороховую бочку» для проекта The Hire, о котором вы непременно прочитаете на вашем любимом сайте. И наконец – второй фильм, уже в Голливуде, с приличным бюджетом и звездным актерским составом. Испытание, ломавшее многих.
Иньярриту сдал экзамен на пять с плюсом, сумев угодить и старым поклонникам, готовым автоматически приписать к названию очередного фильма подзаголовок Amores Perros 2, и тем, кто ждал чего-то нового.
Как и «Сука-любовь», «21 грамм» помещает в начало координат событие, которое в милицейских сводках сухо именуется «дорожно-транспортным происшествием». Как и в «Суке-любви», это событие связывает жизни троих совершенно разных людей: Пола (Шон Пенн), медленно умирающего преподавателя математики, спасти которого может только трансплантация сердца; Кристины (Наоми Уоттс), бывшей наркоманки, а теперь примерной матери и жены; и Джека (Бенисио Дель Торо), новообращенного христианина с тяжелым криминальным прошлым. Связывает и не отпускает, притягивает друг к другу, пока эти три линии вновь не пересекутся в одной точке.
И здесь начинаются различия. Из экзотического мира «Суки-любви», мира кинозвезд, подпольных собачьих боев и наемных убийц, мы возвращаемся в реальность. «Я хотел рассказать очень простую историю с очень простыми эмоциями. Все настолько незатейливо и бесхитростно, что даже не важно, где происходят события… Любовь, ненависть, вина, прощение – эти чувства составляют основу основ», — говорит сценарист Гильермо Арьяга.
Действительно, сюжет «21 грамма» поражает почти библейской простотой. Три человека, казалось бы, навсегда запершие своих внутренних демонов, вынуждены противостоять им снова, а старая мантра «жизнь продолжается» давно утратила свою магическую силу. Сюжет для ток-шоу из тех, что никогда не попадут в прайм-тайм, или мыльной оперы с родины режиссера. Миллионы домохозяек уже готовы увлажнить слезами белье, которое они гладят во время приобщения к дневному телеэфиру.
Что же делает Иньярриту? Он кромсает историю на части, а затем сшивает заново с вдохновением, которому позавидовал бы покойный доктор Франкенштейн. Это не классическое «повествование с флэшбэками». Это и не шизофреническая мясорубка в духе линчевского «Малхолланд-драйва». Искореженный нарратив Иньярриту вовсе не призван подчеркнуть эмоциональное состояние героев или некую режиссерскую сверхидею (как это сделано, например, в «Необратимости» Гаспара Ноэ). Его цель – рассказать простую историю так, чтобы зритель не отрывался от экрана ни на секунду.
Представьте себе «Криминальное чтиво», где ни один из эпизодов не длится дольше двух-трех минут. Фильм просто не дает расслабиться, в бешеном темпе тасуя картинки из настоящего, прошлого и будущего персонажей. Кто-то называет это дешевым трюком, я же скажу, что Иньярриту таким образом лишь подтверждает свое режиссерское мастерство. Он не просто выигрывает борьбу за зрительское внимание, он не только заставляет нас самостоятельно восстанавливать связи между разрозненными фрагментами мозаики, он еще и находит эффективнейший способ представить своих персонажей. Окровавленный мужчина на заднем сидении автомобиля. Обнимающая его женщина. Другой мужчина за рулем. Кто они? Как сюда попали? Что превратило героя Шона Пенна из мирного математика в размахивающего револьвером безумца? И безумен ли он на самом деле?
Не могу не присоединиться к зрителям и критикам, утверждающим, что избери Иньярриту обычную, линейную структуру повествования, фильм многое бы потерял. Осталась бы изумительная актерская игра, осталась бы отличная операторская работа (Родриго Прието, снимавший в том числе и «Суку-любовь», мастерски переходит от ярких глянцевых картинок к зернистым, выжженным кадрам, снятым лихорадочно трясущейся ручной камерой). Но это был бы совершенно другой фильм. И он был бы хуже.
Сила режиссера здесь заключается в первую очередь в его киноязыке. В желании показать важнейшие события в жизни героев, да и самих героев, вне контекста. В добровольной социальной слепоте. Потому что не важно, пролетарий ты, буржуа или интеллектуал: когда твое сердце перестанет биться, ты потеряешь ровно двадцать один грамм. Вес нескольких монеток. Или маленькой шоколадки. Или колибри.
Комментарии