Василий Чобиток “Стальной удар ІІ глава”

продолжение (начало в 9 выпуске)

Сидя на башне Боцман продолжал машинально улыбаться - пять минут назад экипаж тепло попрощался с лейтенантом Ерохиным. Боцман с Ерохиным тяжелой осенью 41-го сражались в одной роте, состоявшей тогда, как грустно шутили танкисты, из двух с половиной танков - в одном из трех танков сгорел двигатель, отремонтировать возможности не было, и его закопали по башню как неподвижную огневую точку. Этой огневой точкой Ерохин тогда и командовал…

Танк миновал поле, на котором осталось два подбитых немецких танка, березнячок слева от дороги, скоро подъехали к перекрестку, на котором сворачивали в сторону от направления движения роты. Из кустов выскочил боец, стал лицом к танку и поднял в правой руке красный флажок.

- Командир? - в голосе Миши прозвучал вопрос и ожидание указаний как действовать.

- Миша, стой. Это свой, я его видел среди наших пехотинцев.

Танк остановился, пропустив вперед поднятую пыль.

- Что скажешь, пехота? - спросил Боцман.

- Мне велено бригаду дожидаться с донесением, а их ни слуху, ни духу. Уже с час, как должны были появиться...

- Да, действительно, странно, что-то видать не в порядке. Мне ротный что-нибудь передать велел?

- Просил, чтоб не задерживались. Место встречи без изменений... - солдат посмотрел немного в сторону, приподнял руку ко лбу, сделав ладонью козырек, - товарищ сержант, кажись «лаптежники»! - сказал он и показал рукой на юго-запад.

Боцман повернулся и поднял бинокль к глазам:

- Точно, «лаптежники». Мимо идут. - Боцман опустил бинокль и, проследив взглядом направление полета немецких бомбардировщиков, добавил - Кажись на наш хутор. Запоздали маненько, Ерохин уже должен был отчалить.

Группа Ю-87 достигла хутора, перестроилась в круг и приступила к бомбежке.

Гул разрывающихся бомб не дал расслышать тарахтение приближающегося мотоцикла. Только когда Артакулов резко затормозил перед танком, на него обратили внимание.

Миша, выглядывая из своего люка, не имел возможности посмотреть назад на карусель бомбардировщиков и первым увидел мотоциклиста:

- Ба! Сын степей и кумыса, ты здесь откуда и куда путь держишь? – шутливо спросил он.

- Из бригады с пакетом. Нехорошие наши дела…

- Может, наши дела плохи?

- Может и плохи, но нехорошие – точно. Немец нас окружить хочет, наступление отменяется и бригада назад отходит.

- Черт возьми! – возмутился Боцман – Мы же их оборону как нож по маслу прошли, неужели зазря всё?

- Мой дедушка говорил, зазря ничего не бывает. – как всегда улыбаясь, многозначительно заметил Артакулов.

- Знаешь что, аксакал? Скачи-ка со своим пакетом, а мы следом. – угрюмо съязвил Боцман.

Артакулов молча посмотрел снизу вверх на Боцмана, добавил оборотов и, не сказав ни слова, поехал дальше. Боцман повернулся, еще несколько секунд понаблюдал за пикирующими бомбардировщиками и обратился к пехотинцу с флажком:

- Ну ладно, пехота, как бы нас не заметили, поехали мы. Может, скоро возвращаться будем – встретимся. – Боцман, как будто забыв про переговорное устройство, нагнулся вперед, на полкорпуса высунулся из люка и, глядя вниз, крикнул – Миша,  вперед!

Танк тронулся, достиг перекрестка, повернул влево на запад и начал набирать скорость…

Проскочили пустую деревню, о которой утром докладывал Артакулов командиру роты. Боцман продолжал наблюдать за бомбардировщиками. Они уже отбомбились и начали вытягиваться на северо-запад и в скором времени должны пересечь дорогу, по которой идет наш Т-34. Боцман прижал ларингофоны к горлу:

- Миша, давай переждем в тенечке, тут «лаптежники» неподалеку.

Танк свернул с дороги, выехал на левую обочину и остановился в тени двух больших тополей. Вражеские самолеты в километре впереди пересекли дорогу и повернули на запад. Вдруг один из них выпал из общего строя, вошел в пике, от него отделилась еле заметная черная точка. Когда самолет, выйдя из пике, начал набирать высоту, донесся звук взрыва. На доли секунды на лице Боцмана отразились сомнение, неуверенность и смятение. Доли секунды, решение принято, все сомнения позади, взгляд командира танка стал жестким и целеустремленным:

- Вперед! Миша, полный вперед! Не время пережидать!

Полторы минуты, поднимая столбы пыли, танк несся на полной скорости вперед. За это время вражеский бомбардировщик успел сделать два захода и с пологого пикирования обстрелять дорогу из пулеметов. Жук первым увидел цель вражеского бомбардировщика.

- Командир, смотрите! Это же наш мотоцикл! – Жук, сидя на башне, схватился левой рукой за открытый люк, а правую вытянул вперед, указывая на перевернутый мотоцикл.

Посреди дороги лежал перевернутый мотоцикл с коляской, в десятке метрах от мотоцикла у обочины дороги дымилась свежая воронка от бомбы. Перед мотоциклом лежал наш боец. На первый взгляд боец казался бездвижным, но когда появился танк, он из последних сил на локтях пополз навстречу.

Ю-87 с набором высоты пошел на новый разворот. Боцман оценивающе посмотрел на вражеский самолет, на ползущего на локтях бойца:

- Миша, это Артакулов, скорее наезжай на него!

- Есть наезжать на Артакулова!

- Командир! Он же живой, зачем наезжать?! – удивленно посмотрев на Боцмана округлившимися глазами, выкрикнул заряжающий.

- Не дрейфь, танкист. Тебя за ведром клиренса видать не посылали, – с лукавинкой в глазах произнес Боцман, – будет наш Артакулов живее нас с тобой.

При приближении танка Артакулов перестал перебирать локтями и прижался к земле. Когда он исчез между гусениц, тридцатьчетверка резко затормозила и замерла на месте.

- Все вниз, задраить люки! – последний раз взглянув на входящий в пикирование бомбардировщик, прокричал Боцман и сам провалился в люк с силой захлопнув его крышку.

- Иван, Жук, быстро Артакулова на борт! – отдал команду Боцман и в этот момент по крыше башни звонко ударили пули пулеметной очереди, а через закрытые люки донесся рев пролетевшего совсем рядом самолета.

- У, гад, прицепился же. Ну, живее, живее, не копайтесь. – пробубнил Боцман, приоткрыл люк и начал искать в небе вражеский самолет.

Заряжающий и стрелок-радист быстро открыли нижний люк. Иван нырнул вниз под танк. Через некоторое время он залез обратно. Совместными усилиями довольно быстро втащили Артакулова внутрь, пришлось повозиться только с раненными ниже колен ногами, которые разгибаясь в коленях не вмещались в габариты люка и носки сапог упирались в днище танка. Артакулов скрипел зубами но молчал и улыбался...

Наконец ноги Артакулова оказались внутри, механик не дожидаясь команды бросил педаль сцепления и машина резко рванулась вперед.

- Скажи мне, Хаббибула Аттакулович, – перекрикивая шум и с удовольствием выговаривая непривычные для славянского уха имя и отчество, обратился к Артакулову Иван, – ты почему всегда улыбаешься? Тебя командир отчитывает – улыбаешься, спишь – улыбаешься, тебя в ноги ранило и то улыбаешься. Странно как-то.

Артакулов сморщился от боли, но все равно продолжая улыбаться ответил:

- Ты, Ваня, слышал, что к кобыле нельзя сзади подходить?

- Ну, слышал.

- Я маленьким был – подошел, а она меня копытом прямо в лоб и лягнула.

- Ого, да как же ты жив остался?

- Как видишь, остался. Лошади у нас без подков, поэтому кость не проломила, но сотрясение мозга получил. С тех пор я всегда улыбаюсь. Мне один доктор сказал, что какой-то там нерв защемило.

Боцман, наконец, оторвался от наблюдения за воздухом:

- Ну и угораздило тебя, Артакулов, фрицу на последнюю бомбу нарваться. Пакет из бригады у тебя?

- У меня. Я его уже палить собрался, да вас увидел. – ответил казах.

- Вот и отлично. Через полчаса будем на месте, потерпи. А ты, Иван, хватит лясы точить, лучше срежь ему сапоги, да перевязку сделай…

- Товарищ гвардии-капитан, ваш приказ выполнен. Дорогу до подхода бокового дозора оседлали, ни одна мышь не пробежала. За время выполнения боевой задачи уничтожено четыре танка противника, бронетранспортер, противотанковое орудие. Экипаж здоров, машина исправна. Израсходовано: половина заправки горючего, пять осколочно-фугасных снарядов, почти все бронебойные – осталось три. По дороге подобрали раненного Артакулова с пакетом. Последний разрешите вручить. – доложил Боцман по прибытии к мосту через реку Быстрая, где было назначено место встречи с головной походной заставой бригады и вручил ротному пакет, который вез Артакулов. Боцман выдержал паузу, пока ротный раскрыл пакет и пробежался глазами по первым строчкам. Не выдержав, он спросил:

- Что, опять двадцать пять? Снова фрицевскую оборону взломали, а наш успех никто развивать не собирается?

- Разговорчики! За проявленную доблесть и героизм хвалю, слышал тебя и Ерохина по радио, но ты не зарывайся! Вот что, пока поступай в распоряжение своего взводного командира, займи свое место в боевом порядке, Артакулова передай санитарам, подостынь минут эдак двадцать, у меня с тобой еще будет беседа на эту тему. Все, свободен… Да, и через двадцать минут ко мне. – напомнил ротный и вернулся к изучению полученного пакета.

Пока экипаж Боцмана выполнял свою боевую задачу, рота с ходу уничтожила немногочисленную охрану моста и организовала его круговую оборону. Два взвода танков и отделение саперов переправились на правый берег и заняли позиции там. Взвод Боцмана, две противотанковых пушки и пехотинцы остались на левом берегу, к ним прибывший Т-34 и присоединился.

Артакулова передали санитарам, танк поставили в указанном взводным месте на опушке рощи. За заботами двадцать минут, отведенные командиром роты, пролетели как одно мгновение. Боцман пребывал в угрюмом настроении – столько за целый день потрачено усилий, добились невероятного успеха, с ходу прорвали еще слабую неподготовленную оборону противника, углубились на двадцать километров в немецкий тыл и… все напрасно. Обидно, одолевает злость и желание набить морду первому попавшемуся штабному офицеру за то, что не продумали операцию, напрасно и без толку потратили силы на бесполезный прорыв. С такими невеселыми размышлениями Боцман прибыл к танку командира роты.

Судя по всему, ротный торопился, от него только что разбежались командиры взводов. Не смотря на это, он предложил Боцману кружку горячего чая. Ротный не сразу начал, почти минуту он одновременно что-то обдумывал и оценивающе смотрел на Боцмана.

- Ну что ж, Эдуард Юрьевич, – неожиданно по имени и отчеству обратился к Боцману ротный, – знаю, о чем думаешь, знаю и в чем-то понимаю.

Боцман, было, набрал воздух в грудь и открыл рот, но ротный резким движением руки остановил его.

- Помолчи! Выслушай, чего я тебе скажу. Времени мало, потом ежели что неясно спросишь, а сейчас слушай. Мы с тобой старые боевые товарищи, в бою ты неоднократно проверен. Не хочу я поручать тебе новую боевую задачу до тех пор, пока ты в угрюмом расположении духа, поэтому расскажу тебе то, о чем не должен был бы...

Бригада наших героев находилась в тылу на доукомплектовании и прибыла на фронт неделю назад как раз к завершению уже более месяца длившегося непрерывного наступления фронта. Растянутые коммуникации, поредевшие ряды наступающих и нарастающее сопротивление немцев, подбрасывающих подкрепления из глубины, не оставляли сомнений – пора переходить к обороне. Командование фронта уже подобрало подходящий рубеж обороны, план мероприятий по переходу к обороне уже был утвержден Ставкой, как стало известно о прибытии на фронт двух немецких танковых дивизий. По данным разведки немцы догадывались, что наше наступление уже выдыхается, и танковые дивизии должны были перейти в контрнаступление в ближайшие три дня, пока фронт не успел закрепиться на оборонительных позициях. Главная проблема заключалась в том, что местонахождение вражеских танковых дивизий пока не было установлено и не было известно, на каком участке фронта они предпримут контрнаступление.

В сложившейся ситуации командование фронта приняло решение под видом подвижной группы наступающего фронта кинуть в бой свежую танковую бригаду, усиленную мотопехотой и саперами. Задача бригады – имитировать продолжение нашего наступления с целью заставить немцев использовать свои танковые дивизии и раскрыть их. Если это получится, постараться уклониться от боев с превосходящим противником и вернуться к своим. Пока немцы разберутся и снова подготовятся к контрнаступлению, фронт успеет наладить свою оборону и подтянуть резервы...

Конечно, гвардии-капитану Мирошнику, командиру роты, выделенной в головную походную заставу, не были известны все нюансы замысла командования. Но о главном он и командир бригады были предупреждены – их наступление поддержано не будет, надо быть готовыми к боям в окружении и возможному прорыву назад. Если пути отступления будут закрыты превосходящими силами противника – осуществить рейд по тылам противника и постараться нанести ему максимальные потери.

Мирошник кратко объяснил Боцману реальную задачу роты и бригады и продолжил:

- А посему, несправедлив ты в своих поспешных выводах. Как видишь, возложена на нас задача тяжелая, но почетная. Вот и тебе хочу поставить очередную боевую задачу…

Авиаразведка обнаружила переброску немцами крупных сил. Одна группировка собирается ударить в основание нашего прорыва с юга и закрыть его, вторая идет прямо на нас с фронта и через два-три часа ожидается выход ее передовых частей к реке. Роте поступил приказ уничтожить мост и немедленно отступать. Председатель местного колхоза, как оказалось, мужик был основательный, мост воздвиг крепкий, каменный, что не каждой миной и возьмешь. Командир бригады уже выслал к нам полуторку со взрывчаткой, она должна быть с минуты на минуту.

Рота ждать не может, поэтому слушай боевой приказ: занять оборону у моста и удерживать его до уничтожения саперами. В твое распоряжение поступает отделение сапер, отделение пехотинцев, два расчета противотанковых пушек и грузовик. Задача саперам готовить мост к взрыву поставлена, позиции у моста уже оборудуются, боеприпасы твоему танку другие экипажи сейчас выделят и доставят… - командир роты выдержал короткую паузу, положил руку Боцману на плечо и, глядя ему в глаза, тихо спросил: - Ну что, справишься?

- Командир, когда я тебя подводил?

- Ну… - ротный поднял руку для рукопожатия, передумав махнул, крепко обнял Боцмана на прощание и закончил: – ни пуха...

- Иди ты к черту, командир.

Оба рассмеялись, Боцман развернулся и побежал к своему танку...

***

Раннее утро сегодняшнего дня выдалось прохладным, воздух прозрачный, ночью прошел короткий летний дождь, пахнет свежестью, зеленью и чем-то лесным, очень по-летнему приятным. Небо на востоке уже светло-синее, через полчаса Солнце должно подняться над горизонтом, утренняя прохлада сменится зноем, пылью, копотью и запахом смерти…

Еще до рассвета командиры взводов и танков собрались в блиндаже командира роты. Танкисты расположились на топчанах вокруг стола, на котором командир заранее разложил карту со схемой планируемых действий бригады. Кто-то, еще позевывая, досматривает прерванный сон, кто-то в полголоса третий раз рассказывает соседу свежую историю своих похождений с медсестрой в госпитале. Явно не в своей тарелке чувствуют себя пехотный лейтенант, старлей артиллерист и старшина инженерных войск...

- Ну что, сонное царство, все на месте? – спросил гвардии-капитан Мирошник и продолжил: - На нас возложена ответственная задача, прошу всех быть предельно внимательными. Времени мало, поэтому командиры танков слушают сразу задачу роты и мотают себе на ус, через полчаса наступление.

- Итак, – продолжил ротный – вчера вечером мы с вами провели рекогносцировку на передовой, напомню ориентиры: ориентир один – холм в километре на юго-запад, ориентир два – сгоревшая колокольня в двух километрах западнее.

О противнике. Перед нами находится заранее подготовленная линия обороны противника, поспешно занятая остатками отступающих немцев, разбитыми нашими частями в предыдущие дни. Как показала воздушная разведка и вернувшиеся ночью разведчики с той стороны, второй линии обороны нет, подтянуть резервы немцы еще не успели. Замысел нашего командования состоит в том, чтобы не дать противнику закрепиться на этом рубеже и после короткого артиллерийского налета с ходу прорвать поспешно занятую оборону и развивать наступление на запад. Наша танковая бригада, усиленная пехотой и артиллерией, является подвижной группой армии, ее задача как можно глубже перерезать фронт противника и обеспечить продвижение пехотных частей.

Наша рота находится на острие удара. Нас усиливает артиллерийская батарея, взвод пехотинцев и два отделения сапер. Во время атаки вражеских позиций за нами должен подняться в атаку батальон, занимающий оборону на участке нашей исходной позиции.

Задача роты: во время артналета выдвинуться на исходную позицию... Все помнят свои места на исходной позиции? Ровно через пятнадцать минут после начала артподготовки начинаем атаку. Направление атаки на ориентир номер два. Атаковать противника на полной скорости, огонь вести с ходу. Прижиматься к разрывам снарядов нашей артиллерии, дистанция до разрывов – 75-100 метров. После вклинения в оборону противника темп не сбавлять, не давать оторваться противнику, действовать дерзко, но расчетливо. Запомните, отставших не ждем. Сбор через два часа после начала атаки в этом лесочке – командир показал на карте зеленый участок, который с востока на запад пересекла коричневая нитка, обозначающая дорогу.

Последующая задача: в качестве головной походной заставы бригады рота двигается на запад с задачей к концу дня захватить мост через реку Быстрая... Боцман, ты мне не в рот заглядывай, а на карту смотри, я мост показываю!

- Артиллерист, – обратился ротный к старшему лейтенанту – ты свою задачу помнишь?

- Так точно.

- Доложи.

- С началом артподготовки вывести орудия на прямую наводку и обеспечить поддержку атаки танков, с выходом танков на линию вражеских траншей сниматься с позиции и догонять танки.

- Хорошо. Пехота и инженеры, вы в начале атаки с артиллеристами, присоединитесь к нам после прорыва вражеских траншей. Нам еще по вражеским тылам идти, ваши люди там нужнее будут.

- Товарищи танкисты, напоминаю, сигналы и порядок радиосвязи без изменений, ось связи, боевого питания и восстановления вдоль этой дороги – командир показал на карте. – Сборный пункт аварийных машин будет организован у линии прорванных вражеских траншей. Я нахожусь в центре боевого порядка, мои заместители – командиры первого и второго взводов. Вопросы, предложения есть?.. Готовность номер один, по машинам!..

Стрельба сотен орудий слилась в непрерывный гул, в километре впереди все превратилось в кромешный ад разрывов и огня, сотрясания земли ощущаются даже сквозь вибрацию работающего танкового дизеля. Прошло десять минут после начала артиллерийской подготовки, известившей об окончании ночи и начале тяжелого, долгого, а для кого-то и очень короткого, последнего дня жизни... Танки роты заняли исходную позицию и изготовились к рывку в бой, артиллеристы выкатили свои 76-мм орудия на открытые позиции для стрельбы прямой наводкой. Все готовы к атаке, в воздухе повисла нервозность и напряжение перед началом тяжелой боевой работы.

Заряжающий Жук неуклюжими, нервозными движениями еще раз ощупывает укладку снарядов, что-то скороговоркой бубнит себе под нос и неуверенно поглядывает на своего командира. Сразу видно, что этот  бой будет для него первым.

- Салага, не дергайся, расслабься, а то всю энергию до боя растратишь. Ты лучше подготовь-ка две гранаты к бою. Тебя гранаты через люк бросать учили?

- Так точно, учили.

- Вот и хорошо, будь готов кидать гранату в люк.

- Коробочки, я «Осина», внимание, вперед! Вперед! – раздалась в наушниках команда командира роты.

- Миша, вперед! – скомандовал Боцман и провалился в люк.

Практически одновременно из леса выползли десять бронированных машин, преодолели около ста метров до нашего переднего края, осторожно прошли над траншеями и начали набирать максимально возможную на поле боя скорость. Как только танки преодолели траншеи, за ними поднялась пехота.

Танки быстро приблизились к разрывам снарядов, наша артиллерия продолжала беспощадно отрабатывать по переднему краю немцев. В этот момент разрывы начали удаляться – артиллерия перенесла огонь в глубину. Танки, не снижая скорость, открыли огонь из своих орудий.

До траншей противника осталось метров триста, сквозь дым и пыль Боцман разглядел вспышки выстрелов уцелевшего немецкого пулемета. Выстрел из пушки, несколько очередей из спаренного пулемета. Добавил огня из курсового пулемета и стрелок-радист. Немецкий пулеметчик не умолк и упорно продолжает вести огонь.

- Миша, на десять часов пулемет! Прямо на него! Бросаем гранаты, ты командуешь. Как понял?

- Понял, пулеметчика вижу, гранаты, я командую!

- Салага, давай гранату. Расстопори свой люк, возьми гранату, приготовься кидать.

Танк приблизился к вражеским окопам, пулеметчик, спрятавшись в траншее, умолк.

- Приготовиться! – скомандовал Миша, когда до траншеи осталось тридцать метров. Боцман выдернул чеку своей гранаты и взялся левой рукой за рукоятку люка. Жук повторил его действия.

- Внимание!.. – танк подъехал к траншее, передние катки зависли над окопом пулеметчика – Огонь! – громко выкрикнул Миша.

Одновременно открылись два люка, из них вылетели в стороны гранаты. Передние катки коснулись противоположного края траншеи, двигатель взревел, танк рванулся вперед и начал быстро удаляться от траншеи. Практически одновременно прозвучало два взрыва.

- Я «Коробочка четыре». ПТО противника на опушке на два часа от меня. Бьет с фланга... Меня подбили!

Боцман развернул башню вправо, увидел в ста метрах дымящуюся тридцатьчетверку. Подбитая тридцатьчетверка выехала на небольшое возвышение, из-за которого не было видно, кто же ведет по ней огонь. Вдруг, чуть левее за дымящимся танком боцман заметил вспышку и дым выстрела вражеского орудия.

- Механик, в укрытии стой! Заряжающий, трассирующие в пулемет!

Танк свернул в ближайшую воронку и в ней остановился. Жук поменял диск с патронами в спаренном пулемете.

- Трассирующими готово!

- Хорошо. Следи за полем боя!

Боцман навел прицел в том направлении, где засек выстрел из вражеской пушки. Дал короткую очередь, поправил прицел. Дал еще одну очередь. Подождал и, что есть силы нажав на спуск, длинной очередью выпустил все оставшиеся в диске трассирующие патроны.

Через несколько секунд неподалеку от места, где было засечено вражеское орудие, в воздух взлетела земля и дым.

- Молодцы артиллеристы, засекли.

Еще взрыв, еще один...

- Миша, им сейчас не до нас, вперед!

Танк вышел из воронки и пошел вперед...

Тут что-то пошло не так. Непонятно откуда прямо навстречу нашему танку вышел громадный, угловатый с хищной окраской и большими черными крестами танк.

- Тигр!!! Салага, бронебойный!

- А может трассеры?

- Бронебойным!!!

- А может трассеры?

Взгляд Боцман следит за дульным срезом вражеской пушки. Она медленно поворачивается на него, черный немигающий взгляд смерти вражеского орудия застыл на месте и смотрит прямо в глаза, парализовав холодом смерти волю к сопротивлению. Собрав последние силы, еле ворочающимся языком Боцман выкрикнул:

- Мать твою, бронебойным!!!

Наш танк резко свернул влево – Миша тоже заметил вражеский танк. Но почему-то прицел продолжает смотреть прямо на черный зев вражеского ствола.

Яркая вспышка, удар по затылку и холод...

Боцман открыл глаза, он все так же на своем месте, только не утром на поле боя, а уже вечером у моста через реку Быстрая. Он задремал на несколько минут и, как наяву, увидел во сне произошедшие сегодня утром события, прошиб холодный пот, почему-то болит затылок, видимо от удара – Боцман во время приснившегося выстрела резко дернулся назад и ударил голову.

- Что за чертовщина такая, никакого Тигра там не было – тихо пробормотал Боцман, – хорошо, что шлемофон не снял.

Боцман поелозил шлемофоном по голове, протер глаза и огляделся...

Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!