То, что у актриссы Марины Де Ван, мягко выражаясь, не все дома, написано уже на ее лице, которое делает очевидными «души ужасные порывы». Можно даже не смотреть два фильма Франсуа Озона – «Крысятник» и «Увидеть море», в которых Марина только подтверждает закравшееся подозрение на этот счет. В первом она играет дочку с садо-мазо-наклонностями, да еще и склонную к суициду, во втором и того хуже — демона-истребителя.
Короче, «ничего хорошего» от режиссерского дебюта Марины ждать не приходилось. Но от того, что она сотворила в своем первом полнометражном фильме, волосы стынут в жилах, сердце слезами обливается, кровь на глаза наворачивается.
Душа уже истерзана кинематографистами вдоль и поперек: после Бергмана и Тарковского там делать особенно нечего. А вот тело все еще остается Землей Необетованной. Видимо, подошло время всерьез им заняться. Собственно, этим процессом с некоторых пор уже увлечены и наш Сокуров, и француз Патрис Шеро. Но мадам-режиссеры не хотят оставаться в стороне и демонстрируют в этом деле куда больше радикализма, нежели их коллеги противоположного пола.
Британка Антония Берд в фильме «Людоед» предложила весьма рискованную трактовку вампирских ужасов, подав их как каннибальское пиршество. Француженка Клер Дени сняла «Беспокойство каждого дня», где любовные акты превращались в оргии людоедов. Тем самым окончательно «утвердив общественность в мысли», что любовь – это не вегетарианские вздыхания под луной. Это мясо с кровью — сырое со свежей! Героиня «Настоящей девочки», фильма Катрин Брейя, засовывала себе в промежность червяков. Но все это еще можно было списать на естественные позывы плоти – пресловутый основной инстинкт. Для Марины де Ван либидо – «не есть интересно».
У Марины де Ван героиня через некоторое время начинает сама себя кушать. Причем не фигурально, а именно буквально. Эстер пробует себя на вкус, объединяя в одном лице и палача, и жертву. Сцена вгрызания в самое себя способна вставить по самое не могу даже видавшему виды киноману. Начав себя поедать, Эстер стремительно деградирует и превращается из деловой женщины с хорошими видами на карьеру в отпетую маргиналку, добровольно переместившуюся на орбиту некоего параллельного существования.
Вся в гематомах, кровоточащих ранах, заплатках и шрамах предстает она в финале. Здесь уже в самом деле становится интересно: до какого состояния можно съесть самого себя? Те, кто будет ждать бытовой развязки, типа — вот придет она сейчас на работу такая запушенная, и все как ахнут хором, — так и не дождутся обывательской реакции.
Такой финал, видимо, не входил в задачу Марины, больше заинтригованной не духовным попустительством, а тем, с какой легкостью душа может переключиться на интерес к своей плоти. Никаких смыслообразующих метафор или даже намеков вы тут не дождетесь. Никаких борений рассудка с собственным помутнением, наоборот, именно что вдохновенная увлеченность — кушать себя, пока ничего не останется.
Марина де Ван буквально следует теме самопознания. Каких-то пара шагов остается ей до того, чтобы все обратилось полным маразмом. Однако в своих экстремальных перверсиях она ухитряется не переступить ту красную линию, отделяющую трэш от арт-хауса. Ее даже не колбасит, ее уже сосисит и сарделит, причем в лучших сюрреалистических традициях великих режиссеров-«мутантов», двух Дэвидов — Линча и Кроненберга. Вот уж кому следовало бы локти-то кусать после такого кино.
Фильм вышел в России только на видео. С пометкой: «Без башни». Пожалуй, да – это самое безбашенное кино последнего времени.
Комментарии