Неоспоримо жанровое своеобразие «Великолепной аферы» — эдакая психологическая плутовская трагикомедия. Ирония и джазовая легкость. Помесь «Хвоста, виляющего собакой», «Адаптации» и «Одиннадцати друзей Оушена». Более чем нетипичная постановка для автора «Чужих», «Падения Черного Ястреба» и «Гладиатора». Уже не коронные для режиссера конфликты «сила на силу, верность на коварство» танцуют бал. Неожиданно взятая Скоттом для экранизации одноименная книга Эрика Гарсии старательно бежит от высоких материй.
Рой Уоллес — талантливый мошенник, проворачивающий изящные многоходовые комбинации по очистке счетов американских граждан от лишних долларов. За безбедное, но неправедное житье в бунгало с бассейном Рой платит тяжелейшим неврозом, плавно переходящим в шизофрению. Он не выносит малейшего беспорядка на своей территории, совершает странные языческие ритуалы, открывая любую дверь. Даже ворсинки на белоснежном ковре обязаны стоять навытяжку — равнение на Роя. Маниакальная чистоплотность афериста мешает профессии и весьма тревожит его веселого, но не отягощенного совестью напарника по имени Фрэнк (актер Сэм Рокуел, прогремевший в «Признаниях опасного человека»). И Фрэнк решительно берется за дело душевного оздоровления подельника. Рою попросту нужен близкий человек. На беду, такой человек находится. Чипсы, жвачка и остатки пиццы появляются в сияющем чистотой убежище криминального невротика. Но и это еще не все…
Актерскому таланту Николаса Кейджа было самим создателем уготовано плотно угодить во все щели и раструбы нервной души интеллигентного кидалы. Актер Кейдж и персонаж Рой подогнаны друг к другу не хуже арбатских матрешек и представляют собой совершенный механизм для циничной манипуляции зрительскими ахами. Слишком уж совершенный. Пожалуй, главный недостаток Ридли Скотта — перфекционизм на грани самолюбования.
Ну а пока Фрэнк и Рой, играя на жадности очередного толстосума, изящно затягивают финансовую удавку и забавляются диалогами о моральном облике будущей жертвы:
— Он опять не дал чаевых человеку на парковке?
— Нет.
— Мерзавец, Рой, он просто мерзавец!
Ридли Скотт тем временем проделывает подобный маневр и со зрителем. «Ну где же, где обещанная Великолепная, Непревзойденная Афера? — вопрошает зритель строго. — Неужто очередные жалкие пятьдесят кусков?».
Пока, наконец, оранжевый от восхищения к самому себе режиссер не даст отмашку: «Нате аферу! Неказистая, но уж какая есть… Ловко я вас, ну скажите, ловко ведь?».
«Ловко, барин! Ох, ловко ты нас, чертяка голливудский! — покорно заерзает зритель. — Со времен „Игры“ подобного не видали! Как есть, надул!»
«А вот вам еще семейной драмой-то под дыхло, концовочкой по-достоевски», — совсем разойдется старина Ридли.
«Ох, светоч, пощади! Не добивай талантом! — взмолится потрясенный зал. — Ибо дерзостен ты и высоко вознесся; я же — прах и тлен, имя мне — ряд седьмой, место четырнадцать, в зале не курить!»
Пощадит Ридли Скотт зрителя, отпустит. И понесет тот славу «Великолепной Аферы» по хуторам и аулам, в Нью-Йорк, Пномпень, в удивительный город Нижневартовск.
И кто здесь аферист: Рой Уоллер или Ридли Скотт — это еще вопрос.
Комментарии