Однако, правдивы или нет события, описанные в «Волчьей яме», удивительный успех фильма объясняется явно не этим.
Картина, стоившая в производстве около миллиона, собрала 1,225 млн австралийских долларов в первый уикенд проката на родине, 1,5 млн фунтов в Англии и 13 млн долларов в США. Пока критики негодовали по поводу жестокости и аморальности ленты, люди шли в кино.
Поводов как для возмущения, так и для интереса фильм дает достаточно, хотя бы потому, что режиссер Грэг МакЛин понимает довольно тонкую связь, важную для жанра. То, что роднит свирепого маньяка и безвредного кинозрителя – это человеческий фактор. Душегуб осмотрительно выбирает жертвы, зритель – эмоциональные привязанности. И как-то так получается, что жертвы редко вызывают сочувствие. Негласный моральный императив хоррора гласит: пострадавшая сама протаптывает тропинку к гибели собственной невоспитанностью, хамством, невежеством и неосторожностью. Сочувствовать им трудно, маньяку – странно.
В результате зритель парит над побоищем бесстрастным духом, вздрагивая от громких звуков и нервно хихикая на особенно лютых гэгах.
Самое странное, что, по сравнению с недавним «Хостелом», «Волчья яма» довольно невинна – пара отрезанных австралийцами пальцев не идут ни в какое сравнение с бойней, устроенной туристам в Восточной Европе. Но МакЛин не пожалел ни экранного времени, ни времени на написание сценария, ни пленки на роскошные видовые планы австралийской глуши, чтобы создать совершенно достоверных путешественников во всем блеске и нелепости их молодости, и не менее достоверного маньяка – полноватого суетливого мужичка, бывшего охотника, раньше истреблявшего кенгуру и другую мешающую фермерам живность.
Половину фильма будущие жертвы будут просто добираться к месту трагедии: покупать машину, веселиться на вечеринке, болтать, ссориться с гопниками в баре, любоваться кратером, целоваться. Другую половину они будут умирать – глупо, обыденно, в слезах и отчаянии.
Чувство непристойности происходящего, которое рождается под крики бедолаг, того же свойства, что и подергивание рефлексов на «Кинопробе» Такаси Миике. И австралиец, и японец хорошо осознают, что и кинозритель, и маньяк движимы неуловимо-схожими мотивами – вторгнуться в жизнь незнакомцев, узнать их так, как нельзя узнать человека. До последнего смертельного предела.
Комментарии