То, что "сюжет нашего фильма действительно в чем-то напоминает "Римские каникулы", как признают уголком рта создатели "Все могут короли" — это, что называется, мощно сказано. История о папарацци и загулявшей принцессе, снятая на фоне памятников всемирного значения, будет вопить о фильме Уильяма Уайлера на всю Малую Армавирскую точно также, как мужичок с пропеллером — о римейке Карлсона. Другое дело, что в нашем случае сходство с оригиналом умнее будет или проглотить как есть, не задумываясь о последствиях, или сразу выплюнуть. В этом случае спать крепким сном будут и те, кто видел в работе дуэт Грегори Пека и Одри Хепберн, и те, кому эти имена не скажут абсолютно ничего. Да и тех, кто копирует классику, напоминая ее лишь "в чем-то", муки совести тоже не замучают. Никто ни на кого не обидится, и все у нас будет хорошо.
Запуская к лавочке, где отходила от транквилизаторов французская принцесса Маша, нашего Макса, создатели "Все могут короли" решали две задачи — романтическую и патриотическую. Кстати, совершенно те же, что и левый либерал Уайлер, который уехал в начале 50-х в Европу снимать "Римские каникулы", спасаясь от Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Его репортер Брэдли, увековеченный Пеком, олицетворял в фильме американские свободы, который принцесса Хэпберн охотно принимала за мужской шарм.
Впрочем, большую часть бюджета, выделенную на шарм, у нас потратили на Депардье, отработавшего патриотическую линию на отлично, принимая восторженные позы на фоне арендованного замка и расточая патетические комплименты в адрес нашей родины. Это приятно, лестно и где-то даже правильно, но в данном случае сделано как-то слишком глупо и безвкусно. Мелко как-то. Раз не дождешься ничего лестного от современных западников, приходится вымучивать в кадре кукольных аристократов-русофилов, пускать по экрану белогвардейских бабушек, а в финале цитировать "Гардемаринов, вперед!" под выезд Куценко на коне. Кстати, не с канцлером ли Горчаковым переписывалась бабушка? В таком случае ей стукнуло не меньше ста пятидесяти.
Поняв, что заплутали в эпохах окончательно, авторы замаскировали фильм под модерновый фэнтези — жанр, к которому легче подверстать иностранцев голубых кровей, влюбленных в русских, которым можно доверить свою дочь. Стали через кадр трансформировать Питер во что-то дореволюционное. Куценко наряжать в сюртук, Полякову в корсет. Взялись, наконец, за романтическую линию, которая, если отбросить патриотическую злобу дня, в таком фильме обязана быть просто главной. Увы, но и она завернула с Невского в питерскую подворотню, где заплутала, истончилась, пошла пунктиром и загнулась. Глядя на нашу Машу с Максом решительно не ясно, что два этих равнодушных друг к другу персонажа делают так долго в одном кадре. Той же "химии" меж героями можно было достигнуть, развернув камеру на две ростральные колонны и оставшуюся часть времени показывать залу только их.
Неясно также, какая сонная муха укусила гордость нашей сценарной школы Эдуарда Володарского, если единственным остроумным моментом на всю картину оказался бидон молока, который требует от официанта журналист Макс, катающий в кабриолете принцессу Машу. Возможно, что с претензиями нужно идти к режиссеру Черняеву, который, быть может, удалил из сценария все ударные реплики, чтобы не омрачать римский профиль Куценко лишней болтовней. Или к Депардье, перетянувшему на себя весь шарм. Все могут короли, принцессы, канцлеры и папарацци с бабушками, но, судя по растекшейся по фильму астении, северный авитаминоз пополам с халтурой — единственное, с чем до сих пор они не в силах справиться. Пора им, наверное, в Италию на римские каникулы — покушать помидоров, пожевать шпинат.
Комментарии