Ясно, чего хотел "организатор собрания". Рассказать историю принципиально в духе Хичкока. Пусть сюжет будет, как в "Дурной славе" или "Завороженном": юноша с девушкой вынуждены распутывать смертельно опасные злые козни, в которых невольно участвовали. Пусть композиция сюжета будет, как в "Головокружении" или "Марни": абсолютно конкретный быт (старая мебель, новые мобилы) в предельно четких и контрастных кадрах с чистым цветом, от розового до желтого, но уж если белое — то белое, а если черное — черное. Пусть в этой композиции сюжет будет выглядеть символично ("Шантаж", "Птицы"): окровавленный нож, маленькие фигурки в огромном снежном поле, три одинаковых фигуристки на льду со смертельными ранами в разных местах.
Ясно, почему он этого хотел. Хичкок, верующий и даже догматически верующий человек, рассказывал в своем духе истории назидательные, показывал мир стабильный, уравновешенный, свято покоящийся на вере-надежде-любви и матери их Софье. А если в его духе взять и рассказать историю, полностью противоположную — то есть никаких выводов и мир, у которого крыша едет, мир с вынутым фундаментом — смысл ее будет особенно нагляден. Актуален. Двое влюбленных станут ровно сами собой — влюбленные и точка. Название времен очередного тысячелетия соответствует — "Все о любви".
Ясна в конце концов даже желанная цель. Наглядное выражение нестабильности, сдвига по фазе естественно, если "организатор собрания", Томас Винтерберг давно и счастливо женат. Родил двух девочек и теперь любит смотреть, как они катаются на коньках, то есть семейное счастье ему — совершенно как воздух. Счастливо дыша воздухом, он и высунул нос в Нью-Йорк-оледенение-2021 год, когда девочки повзрослеют. Конечно, волнует, что с ними будет. А чего выражать любовь, когда она уже есть?
Но как раз в связи с этим последним вопросом и вышло то, что вышло. Хичкок вечно своими Грегори Пеком+Ингрид Бергман, Грейс Келли+Джеймсом Стюартом, Типпи Хедрен+Шоном Коннери показывал процесс влюбленности и доказывал, что она может быть. Иными словами, грехи надо искупать, а доверие заслуживать. Процесс влюбленности со всеми делами — обликом и взглядом, психологией и юмором — был у него неотъемлемой частью композиции сюжета. Во "Все о любви" влюбленность Клер Дэйнс и Хоакина Феникса предполагается априори. Дэйнс и Феникс ни взглядом, ни обликом ничего не доказывают, юмор и психология преднамеренно скрыты. Но эти артисты — вовсе не Винтерберг с его женой, они между собой не женаты, и надо еще посмотреть в IMDb, женаты ли вообще. Может быть, из-за девочек Винтерберг слишком уж требует от других, чего они не обязаны иметь. Но получилось, что в фильме "Все о любви" любовь-то и не присутствует.
А отсюда вытекает, что без хичкоковского стержня весь хичкоковский символизм и пафосные словопрения Шона Пенна, и страстные признания на снегу развалились, дико фальшиво звучат и не вызывают ни капли сочувствия. Весь сюжет со знаменитой фигуристкой, которую семейка корыстных заговорщиков хотела уничтожить, чтобы заменить ее клонами, а муж, приехавший на самом деле разводиться, взял за руку и попытался увести, стал просто до нелепости запутанным, большей частью нераспутываемым (у Хичкока все распутывали эмоции) и в то же время наивным до одурения — какое там очередное тысячелетие... Честно говоря, из-за внутренней рассогласованности (Винтерберг показывает совершенно стабильную путаницу, а доказывает совершенно очевидную нестабильность) сюжет вообще так и не сдвинулся с мертвой точки, закоченел в зародыше. Смотреть на это 104 минуты подряд тяжело и неловко.
Тем не менее, в прецеденте фильма как такового есть кое-что любопытное. Талантливый датчанин в Голливуде выдал такой же результат, что прежде выдавали в Голливуде талантливые немцы. Его взяли из "Догмы", а в свое время Шлендорфа или Вендерса взяли из Нового немецкого кино. Что Шлендорф с "Историей служанки", что Вендерс с "Американским другом" двадцать лет назад обнаружили в Голливуде столь же холодную претенциозность. Даже талантливый китаец Чен Кайге недавно ее обнаружил в "Убей меня нежно". Парадокс Винтерберга любопытен, поскольку фильм делался в Европе европейцами, заокеанская фабрика грез к нему лишь прикоснулась. Но достаточно прикосновения Голливуда, чтобы любой возможный подтекст (априоризм любви) был отрезан, как кое-какие органы. А почему?
Комментарии