Режиссер: Питер Гринуэй (Peter Greenaway).
В ролях: Вивьен Ву (Vivian Wu), Йоси Оида (Yoshi Oida), Кен Огата (Ken Odata), Хидеко Йосида (Hideko Yoshida), Эван МакГрегор (Ewan McGregor).
Создав ряд фильмов на грани эротики и порнографии, среди которых “Контракт рисовальщика”, “Книги Просперо” (по мотивам шекспировской “Бури”), “Повар, вор, его жена и её любовница”, Питер Гринуэй обратился к японской теме.
Зачем? — возникает у зрителя закономерный вопрос. Какая такая экзотика привлекла англичанина в восточной культуре? Нет, безусловно, в японской культуре много необычного, но Питера Гринуэя интересует прежде всего каллиграфия, черные значки туши на белой бумаге, таинственная татуировка смыслов.
Продолжу мой рассказ анекдотом, который произошел в действительности. Одна почтенная японка, посетившая нашу страну с дружеским визитом, отправилась в бюрократическую инстанцию, где нужно было подписать документы. Однако, сделку ей так и не удалось заключить по очень простой причине: увидев, что придется выводить свою подпись шариковой ручкой, дама пришла в недоумение и попросила кисточку и тушь. Эта реальная история кажется нам анекдотом, однако она никого не удивит в Японии.
Думаю, теперь причуды главной героини фильма Гринуэя, молодой японки Нагико Киохара (Вивьен Ву), тоже никого не удивят. Первая причуда — девушка где ни попадя экспериментирует с каллиграфией, а особенно она любит вырисовывать чернильные татуировки на телах любовников. Каллиграфии её научил отец, который в детстве выписывал на её личике цитаты из знаменитых “Записок у изголовья” Сэй Сёнагон, придворной дамы Х века.
Вторая причуда Нагико Киохара — европейского пошиба. Молоденькая девушка, неудачно побывавшая замужем, ударяется во всевозможные эксперименты, чтобы познать жизнь и воплотить её в четкие строки своей прозы.
И вот, её сердце воспылало страстью к одному юноше (Эван МакГрегор). Но ею также владеет страсть к книгам. Нагико раз за разом пишет на теле любимого главы своей будущей книги и отправляет его к издателю в лавку, где хозяин-книгочей с жадностью их прочитывает. Однако он с не меньшей жадностью изучает и его тело. Эти трое всё более втягиваются в страстную и интеллектуальную игру, а Гринуэй выстраивает замысловатый “любовный треугольник”, из которого намечается только один выход — смерть одного из троих.
Каждый зритель по-своему истолкует подобные интеллектуальные телесные и духовные игры, кто-то увидит в этом рассказ о древнейшем восточном искусстве — каллиграфии. Кто-то заметит в фильме свойственную Гринуэю гротескную образность и любовь к театральным жестам, а кто-то вообще махнет рукой и скажет, что ему вся эта заумная дребедень не интересна. Однако не нажимайте преждевременно на коварную кнопочку stop, сулящую освобождение.
Если кому-то утонченно-интеллектуальный слог режиссера придется не по вкусу, с ним герои изобретательного британца будут разговаривать общечеловеческим языком тела и жестов. “Человеческое тело должно быть в центре кадра, потому что у любого человека тело — свое или чужое — всегда вызывает огромный интерес… Существуют лишь два предмета, о которых стоит снимать фильмы, — секс и смерть. Потому что только эти вещи сильнее всего интересуют каждого из нас”, — так комментирует обилие обнаженной натуры в кадре сам режиссер.
Эти эксперименты на грани порнографии даже заставили Совет Американской Ассоциации Кинопромышленников (МРАА) придумать специальную возрастную категорию, ограничивающую доступ в кинотеатры молодежи до семнадцати лет, но одновременно позволяющую фильмам Гринуэя все-таки выйти на широкий экран.
Напоследок отмечу, что видеоряд “Интимного дневника” красив и роскошен, роскошен по-гринуэевски, а это значит, с шикарными постановочными сценами, театральностью и применением компьютерных эффектов.
Ксения Владимирова
Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!
Комментарии