Джонатан Свифт “Путешествия Гулливера”

Роман (1726)

В книге 4 части: Лемюэль Гулливер совершает четыре путешествия, общая длительность которых во времени составляет 16 лет и 7 месяцев.

Первой “остановкой” оказывается страна Лилипутия, где живут очень маленькие люди. Поначалу эти люди (столь же миниатюрно и все, что их окружает) встречают Человека-Гору (так называют они Гулливера) приветливо: ему предоставляют жилье, принимаются законы, которые упорядочивают его общение с местными жителями, обеспечивают его питанием, что непросто, ибо рацион незваного гостя равен рациону 1728 лилипутов. С ним приветливо беседует сам император. После оказанной Гулливером ему и всему его государству помощи (тот пешком выходит в пролив, отделяющий Лилипутию от соседнего и враждебного государства Блефуску, и приволакивает на веревке весь блефусканский флот), ему жалуют титул нардака, самый высокий титул в государстве.

Гулливера знакомят с обычаями страны: чего, к примеру, стоят упражнения канатных плясунов, служащие способом получить освободившуюся должность при дворе. Описание “церемониального марша” между ног Гулливера, обряд присяги, которую он приносит на верность государству Лилипутия; ее текст, в котором особое внимание обращает на себя первая часть, где перечисляются титулы “могущественнейшего императора, отрады и ужаса вселенной”.

Гулливера посвящают в политическую систему страны: оказывается, в Лилипутии существуют две “враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов”, отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами низких каблуков, а другой — высоких, причем между ними происходят на этой почве “жесточайшие раздоры”: “утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с... древним государственным укладом” Лилипутии, однако император “«постановил, чтобы в правительственных учреждениях... употреблялись только низкие каблуки...”. Еще более существенные обстоятельства вызвали к жизни “ожесточеннейшую войну”, которую ведут между собой Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца — с тупого конца или с острого. (Свифт ведет речь о современной ему Англии, разделенной на сторонников тори и вигов.) “Язык блефусканцев настолько же отличается от языка лилипутов, насколько разнятся между собою языки двух европейских народов. При этом каждая из наций гордится древностью, красотой и выразительностью своего языка. И наш император, пользуясь преимуществами своего положения, созданного захватом неприятельского флота, обязал посольство блефусканцев представить верительные грамоты и вести переговоры на лилипутском языке”.

Не все советники императора разделяют его восторги относительно Человека-Горы. Враги требуют смерти, способы предлагаются один страшнее другого. И лишь главный секретарь по тайным делам Рельдресель, известный как “истинный друг” Гулливера, оказывается истинно гуманным: его предложение сводится к тому, что достаточно Гулливеру выколоть оба глаза: “такая мера, удовлетворив в некоторой степени правосудие, в то же время приведет в восхищение весь мир, который будет приветствовать столько же кротость монарха, сколько благородство и великодушие лиц, имеющих честь быть его советниками”.

После бегства в Блефуску (где история повторяется: все рады Человеку-Горе, но и не менее рады от него поскорее избавиться) Гулливер на выстроенной им лодке отплывает и... случайно встретив английское купеческое судно, благополучно возвращается в родные пенаты. С собой он привозит миниатюрных овечек, каковые через несколько лет расплодились настолько, что, как говорит Гулливер, “я надеюсь, что они принесут значительную пользу суконной промышленности” (отсылка Свифта к “Письмам суконщика” — его памфлету).

Вторым странным государством, куда попадает Гулливер, оказывается Бробдингнег — государство великанов, где уже Гулливер оказывается своеобразным лилипутом. Гулливер и местное население, в сравнении с предыдущим сюжетом, словно меняются ролями, и обращение местных жителей с Гулливером соответствует тому, как вел себя сам Гулливер с лилипутами.

Гулливер претерпевает множество приключений, попадая в итоге к королевскому двору, становясь любимым собеседником короля. В одной из бесед с его величеством Гулливер рассказывает ему о своей стране — эти рассказы будут повторяться не раз на страницах романа. Для неискушенных его собеседников все рассказы Гулливера покажутся абсурдом, бредом, подчас — просто враньем. “Мой краткий исторический очерк нашей страны за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия”.

Гулливер вновь рвется домой, к своим родным, в свою столь несовершенно устроенную страну. А попав домой, долго не может адаптироваться: все кажется... слишком маленьким.

В части третьей Гулливер попадает сначала на летающий остров Лапуту. И вновь все узнаваемо: как мелочи чисто житейского свойства, типа присущего лапутянам “пристрастия к новостям и политике”, так и вечно живущий в их умах страх, вследствие которого “лапутяне постоянно находятся в такой тревоге, что не могут ни спокойно спать в своих кроватях, ни наслаждаться обыкновенными удовольствиями и радостями жизни”. Зримое воплощение абсурда как основы жизни на острове — хлопальщики, назначение которых — заставить слушателей (собеседников) сосредоточить свое внимание на том, о чем им в данный момент повествуют.

Когда Гулливер попадет в столицу Лапуты город Лагадо, он будет потрясен сочетанием беспредельного разорения и нищеты, которые бросятся в глаза повсюду, и оазисов порядка и процветания: оказывается, оазисы эти — все, что осталось от прошлой, нормальной жизни. А потом появились некие “прожектеры”, которые, побывав на острове и “возвратившись на землю... прониклись презрением ко всем... учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад”. Сначала Академия прожектеров возникла в столице, а затем и во всех значительных городах страны.

Утомившись от всех этих чудес, Гулливер решил отплыть в Англию, однако на его пути домой оказался сначала остров Глаббдобдриб, а затем королевство Лаггнегг. По мере продвижения Гулливера из одной диковинной страны в другую фантазия Свифта становится все более бурной.

В четвертой, заключительной части романа Гулливер попадает в страну гуигнгнмов. Гуигнгнмы — это лошади, но в них находит Гулливер вполне человеческие черты. В услужении у гуигнгнмов живут злобные и мерзкие существа — йеху, как две капли воды похожие на человека, только лишенные цивилизованности, а потому представляющиеся отвратительными созданиями рядом с высоконравственными, добропорядочными гуигнгнмами, для которых живы и честь, и благородство, и достоинство, и скромность, и привычка к воздержанию...

В очередной раз рассказывает Гулливер о своей стране, об ее обычаях, нравах, политическом устройстве, традициях — и более чем когда бы то ни было рассказ его встречает со стороны его собеседника недоверие, потом — возмущение: как можно жить столь несообразно законам природы? Устройство сообщества разумных лошадей — утопия: писатель с неожиданной наивностью чуть ли не воспевает примитивные радости, возврат к природе. Но его утопия выглядит утопично даже для него самого. Это проявляется прежде всего в том, что симпатичные и добропорядочные гуигнгнмы изгоняют из своего “стада” затесавшегося в него “чужака” — Гулливера. Он слишком похож на йеху, и им дела нет до того, что сходство у Гулливера с этими существами только в строении тела и ни в чем более. Нет, решают они, коль скоро он — йеху, то и жить ему должно рядом с йеху. Гулливер напрасно мечтал остаток дней своих провести среди этих добрых животных. Генеральное собрание гуигнгнмов, в описании Свифта напоминающее ученостью своей чуть ли ни платоновскую Академию, принимает “увещание” — изгнать Гулливера, как принадлежащего к породе йеху. И герой завершает свои странствия, в очередной раз возвратясь домой, “удаляясь в свой садик в Редрифе наслаждаться размышлениями, осуществлять на практике превосходные уроки добродетели...”.

По материалам сайта российских студентов-филологов