Из жизни театральных знаменитостей

Не по адресу

Служа органистом в церквях Авиньона, Клер-Мон-Феррана, Парижа, Дижона и музицируя там во славу Божью, Рамо, тем не менее, сохранял верность театру и “между делом” создавал оперу за оперой для иногородних заказчиков.
Разумеется, влияние такой музыки сказывалось и на церковных композициях. Но жизнерадостным прихожанам его церкви это нравилось. И в не меньшей степени это нравилось лукавым священнослужителям из других храмов, действовавшим по принципу: заимствуя светскую музыку, подставь под нее благочестивый текст.
И вот однажды, случайно попав на богослужение в другой собор, Рамо, услышав свою светскую музыку, изумленно воскликнул:
– Господи, прости меня? Не для тебя я это сочинял!..

Пошутил!

Приехав в Англию и будучи в Манчестере, Леонкавалло инкогнито пришел в театр на представление своей оперы “Паяцы”. Когда занавес упал, один из зрителей, сидевший рядом с композитором, закричал:
– Браво! Какая музыка! Шедевр! Непревзойденно!
Леонкавалло решил пошутить и возразил:
– Разрешите, уважаемый, с вами не согласиться. Я и сам немного музыкант и должен вам сказать, что музыка этой оперы просто отвратительна и, честно говоря, никуда не годится...
– Но почему же, сударь? – с интересом спросил зритель.
Наслаждаясь своей неузнанностью и от души веселясь, Леонкавалло вдребезги разнес свое произведение:
– В ней всё украдено: каватина – у Берлиоза, дуэт из первого акта – у Гуно, а финал – примитивное подражание великому Верди...
Каково же было потрясение шутника, когда, купив на следующее утро номер манчестерской газеты, он с удивлением прочитал: “Леонкавалло о своей опере «Паяцы». Присутствовавший на спектакле синьор Леонкавалло признал, что в «Паяцах» нет ничего оригинального и авторитетно заявил, что его опера – целиком и полностью плагиат”.
Оказалось, что вчерашним соседом композитора был... театральный критик.

Наелась дерьма

Однажды Юрий Завадский, худрук Театра им. Моссовета, где работала Фаина Георгиевна Раневская (и с которым у нее были далеко не безоблачные отношения), крикнул в запале актрисе: “Фаина Георгиевна, вы своей игрой сожрали весь мой режиссерский замысел!” “То-то у меня ощущение, что я наелась дерьма!” – парировала “великая старуха”.

Театр … игра?!

Когда Георгию Отсу не исполнилось еще и пяти лет, он задался вопросом, что такое театр? Из театра приходили люди, о театре рассказывали много интересного, и, когда бы отец актер Карл Хансович Отс ни выходил из дома, Георг слышал всегда одно и тоже: папа в театре.
Родители решили, что лучше один раз показать, чем пытаться объяснять мальчику. Георга взяли на оперу “Демон”, в которой Карл Хансович исполнял партию Синодала.
Случилось так, что до начала спектакля один из членов дирекции увидел юного зрителя и категорически отказался пропустить его в зал:
– Простите, господа, ваш сын еще слишком мал, он ничего не поймет, будет мешать другим. Нет, нет, никак нельзя…
Родители долго доказывали обратное, но строгий начальник был неумолим. Наконец, отец, которому уже пора было идти за кулисы, рассердился:
– Пока мы спорим, мальчик уже… подрос!
Член дирекции не был лишен чувства юмора, и Георг оказался в одной из лож. Спектакль начался. Маленький Георг наблюдал за происходящим, но только до тех пор, пока не появился отец. Увидев его мальчик не выдержал и закричал:
– Паа-па!
– Я же говорил, мадам Отс, он ничего не поймет, будет мешать, – шипел над ухом матери Георга всё тот же член дирекции, – выйдите, пожалуйста, с мальчиком, прошу вас…
Но мальчик крепко вцепился в барьер ложи, и все его внимание было поглощено сценой. Потому что дальше оказалось еще интереснее – начался бой!
В процессе боя Синодала убивают. Георг внезапно почувствовал: что-то нехорошее, очень нехорошее случилось с отцом. И слезы сами собою обильно хлынули из его широко открытых глаз.
Лишь в антракте, увидев отца живым, невредимым и даже улыбающимся, радостно улыбнулся и мальчик. Так вот что такое, оказывается театр: это совсем как в жизни, как бы на самом деле, но только… игра?!

А здесь сидит …

Малый театр едет на гастроли. В тамбуре у туалета стоит в ожидании знаменитая Варвара Массалитинова. Минут пятнадцать мается, а туалет все занят. Наконец, не выдерживает и могучим, низким голосом своим громко произносит:
– Здесь стоит народная артистка РСФСР Массалитинова!
– А здесь сидит народная артистка СССР Пашенная! Подождешь, Варька! – раздается из-за двери еще более мощный и низкий голос.

Пусть это не мешает вашей дочери

На каком-то приеме дочь хозяина играла на рояле. Хозяин спросил Шоу, любит ли он музыку.
– Да, я люблю музыку, – ответил тот, – но пусть это не мешает вашей дочери музицировать.

Все равно убью

В Саратовском драматическом театре Борис Андреев играл Тараса Бульбу. И вот в сцене, когда он поймал сына Андрия и готовился его застрелить, ружье Тараса не выстрелило. Повидимому, зазевался работник сцены, который отвечал за шумовые эффекты – удары грома, шум дождя, выстрелы… И вот Андреев, подняв ружье, говорит:
– Я тебя породил, я тебя и убью…
Выстрела нет.
Андреев снова повторяет:
– Я тебе сказал, что я тебя породил, я же тебя и убью…
Ружье не стреляет.
Звуковика растолкали, и он произвел выстрел. Но слишком поздно. Андреев уже отбросил в сторону бесполезное ружье и “зарубил” Андрия саблей.

Наследство

Густав Малер возглавлял Королевский оперный театр в Вене десять лет. То были годы расцвета его дирижерской деятельности. Летом 1907 года он уехал в Америку. Покидая дирекцию венского театра, Малер оставил в одном из ящиков стола в принадлежавшем ему кабинете все свои ордена...
Обнаружив их, сотрудники театра решили, что он забыл свои драгоценные регалии случайно, по рассеянности, и поспешили сообщить об этом Малеру.
Ответ из-за океана пришел нескоро и был довольно неожиданным.
”Я оставил их своему преемнику”, – написал Малер...

По материалам www.peoples.ru.