Лев Толстой “Воскресение”

Роман (1889 – 1899)“Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на

17 апреля 2006, 17:52

Роман (1889 – 1899)

“Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, — весна была весною даже и в городе”. “Веселы и расте­ния, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди — большие, взрослые люди — не перестают обманывать и мучить себя и друг друга”.

28 апреля в один из 1890-х годов в одной из московских тюрем надзира­тель отпирает замок в одну из камер и кричит: “Маслова, на суд!

Катюша Маслова была прижита от проезжего цыгана незамужней дворовой женщиной в деревне у двух сестер-помещиц. Катюше было 3 года, когда мать заболела и умерла. Старые барышни взяли Катюшу к себе, и она стала полувоспитанница-полугорничная. Когда ей минуло 16, к барышням приехал их племянник-студент, богатый князь, невинный юноша, и Катюша влюбилась в него. Через не­сколько лет этот же племянник, только что произведенный в офице­ры и развращенный военной службой, заехал по дороге на войну к тетушкам и накануне своего отъезда со­блазнил Катюшу и, сунув ей в последний день сторублевую бумажку, уехал. Через 5 месяцев после его отъезда она узнала, что беременна. Наговорила барышням грубостей, в которых сама потом раскаивалась, и попросила расчета. Поселилась у деревенской вдовы-повитухи, тор­говавшей вином. Роды были легкие. Но повитуха заразила Катюшу родильной горячкой, и ребенка отправили в воспитательный дом, где он тотчас по приезде умер. Через некоторое время Маслову, уже сме­нившую нескольких покровителей, разыскала сыщица, поставлявшая девушек для дома терпимости, и с Катюшиного согласия отвезла ее в дом Китаевой. На 7-м году ее пребывания в доме терпимости ее посадили в острог и теперь ведут на суд вместе с убийцами и воровками.

В это самое время князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, племянник тех самых помещиц, лежа утром в посте­ли, вспоминает вчерашний вечер у богатых и знаменитых Корчаги­ных, на дочери которых он должен жениться. Позже, напившись кофе, подкатывает к подъезду суда, и уже в качестве присяжного заседателя разглядывает подсудимых, обвиняющихся в отравлении купца с целью ограбления. “Не может быть”, — гово­рит себе Нехлюдов. Да, это Катю­ша, которую он впервые увидел тогда, когда на 3-м курсе уни­верситета прожил лето у тетушек, в которую он был влюблен, а потом в каком-то безумном чаду соблазнил и бросил и о которой потом ни­когда не вспоминал, потому что воспоминание слишком обличало его, гордящегося своей порядочностью. Но он не поко­ряется чувству раскаяния. Происходящее представляется ему только неприятной случайностью, которая не нарушит его нынешней приятной жизни. Маслова, очевидно невиновная, признана виновной, как и ее сотоварищи, правда, с некоторыми оговорками. Но даже председатель суда удивлен, что присяжные, оговорив первое условие “без умысла ограбления”, забывают оговорить необхо­димое второе “без намерения лишить жизни”, и выходит, по реше­нию присяжных, что Маслова не грабила, но отравила купца безо всякой видимой цели. В результате су­дебной ошибки Катюшу приговаривают к каторжным работам.

Стыдно и гадко Нехлюдову, когда он возвращается домой после визита к своей богатой невесте Мисси Корчагиной (Мисси хо­чется замуж, а Нехлюдов — хорошая партия), и в воображении его возникает арестантка. Как она заплакала при последнем слове подсудимых! Женитьба на Мисси представляется ему теперь невозможной. Он молит­ся, просит Бога помочь.

Нехлюдов добивается свидания с Катюшей. “Я пришел затем, чтобы просить у тебя прощения, — выпаливает он без интонации, как заученный урок. — Я хоть теперь хочу искупить свой грех”. “Нечего искупать; что было, то прошло”, — удивляется Катю­ша. Нехлюдов ожидает, что, узнав его раскаяние, Катюша обрадуется, но видит, что Катюши нет, а есть проститутка Маслова. Его ужасает, что Маслова не только не стыдится своего положения проститутки (положение арестантки как раз кажется ей постыдным), но и гордится им как деятельностью важной и полез­ной, раз в ее услугах нуждается столько мужчин.

В другой раз придя к ней в тюрьму и застав ее пьяной, Нехлюдов объявляет, что, во­преки всему, чувствует себя обязанным перед Богом жениться на ней. “Вот вы бы тогда помнили Бога, — кричит Катюша. — Я каторжная, а вы барин, князь, и нечего тебе со мной мараться. Что вы жениться хоти­те — не будет этого никогда. Повешусь скорее. Ты мной в этой жизни услаждался, мной же хочешь и на том свете спастись! Проти­вен ты мне, и очки твои, и жирная, поганая вся рожа твоя”.

Однако Нехлюдов, полный решимости служить ей, хлопочет за ее помилование и даже отказы­вается быть присяжным заседателем, считая теперь всякий суд делом безнравственным. Проходя всякий раз по коридорам тюрьмы, Нехлюдов испытывает и со­страдание к людям, которые сидели, и ужас и недоумение перед теми, кто держит их тут, и почему-то стыд за себя, что он спокойно рассматривает это. Прежнее чувство нравственного обновления исчезает; он решает, что не оставит Маслову, не изменит своего благородного решения жениться на ней.

Нехлюдов намеревается ехать в Петербург, где дело Масловой будет слушаться в сенате, а в случае неудачи в сенате подать проше­ние на высочайшее имя, как советовал адвокат. В случае оставления жалобы без последствий надо будет готовиться к поездке за Масловой в Сибирь, поэтому Нехлюдов отправляется по своим деревням, чтобы урегулировать свои отношения с мужиками. Отношения эти были не рабство определенных лиц хозяину, отмененное в 1861 г., но рабство всех безземельных или малоземельных крестьян большим землевладельцам. Нехлюдов знает это, как и то, что это несправедливо и жестоко, и, еще будучи студентом, отдает отцовскую землю крестьянам, считая владение зем­лей таким же грехом, каким было ранее владение крепостными. Но смерть матери и необходимость распоряжаться своим имуществом, то есть землей, опять поднимают для него вопрос о его отношении к земельной собственности. Он решает, что, хотя ему предстоит поездка в Сибирь, он не может оставить дело в прежнем положении. Решает не обрабатывать землю самому, а, отдав ее по недо­рогой цене крестьянам в аренду, дать им возможность быть независи­мыми от землевладельцев. Крестьяне получают землю дешевле, чем земля в округе; его доход с земли уменьшается почти наполовину, но достаточен, особенно с прибавлением суммы, полученной за проданный лес. Все, кажется, прекрасно, а Нехлюдову все время чего-то совестно. Он видит, что крестьяне, несмотря на то что некоторые из них благодарят его, недовольны и ожидают чего-то большего. Выходит, что он лишил себя многого, а крестьянам не сде­лал, что они ожидали. Нехлюдов недоволен собой.

После поездки в деревню Нехлюдов чувствует от­вращение к среде, в которой он жил до сих пор. В Петербурге у Нехлюдова появляется несколько дел. Кроме кассационного прошения Масловой, в сенате появляются еще хлопоты за некоторых политических, а также дело сектантов, ссылающихся на Кавказ за то, что они не должным образом читали и толковали Евангелие. После многих визитов Нехлюдов просыпается однажды утром с чувст­вом, что делает какую-то гадость. Его преследуют дур­ные мысли о том, что все его теперешние намерения — женитьба на Катюше, отдача земли крестьянам —неосуществимые мечты, что всего этого он не выдержит, все это искусственно, а надо жить, как всегда жил. Но он знает, что это теперь единст­венно возможная для него жизнь, а возвращение к прежнему — смерть.

Вернувшись в Москву, он сообщает Масловой, что сенат ут­вердил решение суда, надо готовиться к отправке в Сибирь, и сам отправляется за ней. Партия, с которой идет Маслова, прошла уже около пяти тысяч верст. До Перми Маслова идет с уголовными, но Нехлюдову удается добиться ее перемещения к политическим, которые идут той же партией. Политические лучше помешаются, лучше питаются, подвергаются меньшим грубостям. Перевод Катюши улучшает ее положение тем, что прекращаются при­ставания мужчин. С нею идут двое политических: хорошая женщина Марья Щетинина и ссылавшийся в Якутскую область Владимир Симонсон.

После развратной и изнеженной жизни в городе и последних месяцев в остроге нынешняя жизнь, несмотря на всю тяжесть, кажется Катюше хорошей. Переходы пешком при хо­рошей пище, дневном отдыхе укрепляют ее физически, а общение с новыми товарищами открывает ей такие ин­тересы в жизни, о которых она не имела никакого понятия. “Вот плакала, что меня присудили, — говорит она. — Да век должна благодарить. То узнала, чего во всю жизнь не узнала бы”. Симонсон любит Катюшу, которая скоро догадывается об этом, и сознание, что она может возбудить любовь в таком необыкновенном человеке, заставляет ее стараться быть такой хорошей, какой она только может быть. Когда Нехлюдов приносит ей долгожданную весть о помиловании, она говорит, что будет там, где Симонсон.

Нехлюдов приезжает в местную гостиницу и, не ложась спать, долго ходит по номеру. Дело его с Катюшей кончено, он не нужен ей, но не это мучает его. Все то зло, которое он видел за последнее время, мучает его и требует какой-нибудь дея­тельности, но не видится никакой возможности не то что победить зло, но даже понять, как победить его. Он садится на диван и машинально открывает данное ему на память одним проезжим англичанином Евангелие. “Говорят, там разрешение всего”, — думает он и начинает читать там, где открылось (18 глава от Матфея). С этой ночи начинается для Не­хлюдова совсем новая жизнь. Чем кончится для него этот новый период жизни, мы уже никогда не узнаем...

По материалам сайта российских студентов-филологов

Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!


Комментарии

символов 999

Loading...

информация