Олег Табаков: “Я хитрый и верю только своим глазам”

Ирина Гордейчук: Олег Павлович, когда мы готовились к разговору с вами, я долго думала, с чего начать, потому что раньше не была с вами знакома – с театра ли, с кино, с Саратова ли, мной сильно

4 июля 2006, 16:26

Ирина Гордейчук: Олег Павлович, когда мы готовились к разговору с вами, я долго думала, с чего начать, потому что раньше не была с вами знакома – с театра ли, с кино, с Саратова ли, мной сильно любимого, потому что я там училась…

Олег Табаков: Я думаю, что ваше начало передачи с привета от Ромы Балаяна – это самый верный путь…

Г.: Тогда начну с Ромы Балаяна. Он говорит: “Ты знаешь, я считал, что Табаков – это мой талисман долгое время, мало того, что он снялся у меня в нескольких крупных ролях, но у него же есть буквально по минуте выходы. И я считал – представляете, Ромин голос, вот такой вальяжный, спокойный – если он появится на одну минуту, то, может, это будет хороший фильм”.

Т.: Какой он наивный…

Г.: Нет, он не наивный. Те фильмы были действительно блестящие для Ромы, как мне кажется. Скажите, пожалуйста, Олег Иванович… ой, извините, пожалуйста, Бога ради, это потому, что мы только что о Янковском говорили…

Т.: Это мой земляк, из Саратова…

Г.: Знаю. Ну, тогда начнем с Саратова всё-таки.

Т.: Конечно.

Г.: Действительно, в Саратове какая-то, наверное, удивительная земля. Оттуда вышло такое количество блистательных актеров!

Т.: Вы знаете, наверное, как и всякая русская провинция, там было мало развлечений, не так много поводов, будем так говорить, удивляться чему-то, и театр – это одно из тех мест, где, в общем, наверное, люди духом своим возносились довольно высоко.

Там традиция хорошего театра существовала очень давно, со времен Ивана Арсеньевича Слонова, Степана Михайловича Муратова… Иван Владимирович Щеголев, поразительный человек и один из крупнейших деятелей российского театра для детей, Юрий Петрович Киселев… Так что мы родились во вполне “намоленном” месте.

Г.: И когда вы приехали в Москву – я уберу некоторые этапы – в 57-м году, тогда вы были одним из основателей “Современника”. Скажите, Олег Павлович, кому пришла первому в голову эта мысль – время-то было такое смурное, скажем так, и чего вы хотели добиться?

Т.: Я думаю – сомнений тут не может быть – эта идея и план действий, во многом сочиненные и реализованные Олегом Николаевичем Ефремовым. Я был одним из шести людей, которых он позвал в эту дальнюю дорогу.

Г.: Это Ефремов, это Евстигнеев, Волчек, вы…

Т.: Ефремов, Евстигнеев, Волчек, Табаков, Сергачев, Толмачев.

Конечно, во многом эти планы были скорректированы и, будем говорить так, отредактированы нашим общим учителем, Виталием Яковлевичем Виленкиным, который прослужил довольно долго в Московском художественном театре, в том числе и личным секретарем Владимира Ивановича Немировича-Данченко, который был человеком, знавшим, каким был Московский художественный театр. И вот, собственно, в контексте с практикой тогдашнего Московкого художественного театра и родился театр “Современник”. Поначалу он назывался “Студией молодых актеров”.

Г.: Вы столько тогда переиграли в “Современнике”, что, наверное, любой актер позавидует, а потом вы сыграли невероятное количество самых разных ролей в кино. И вот сейчас – художественный руководитель, директор МХАТа, МХТ…

Т.: Исполняющий обязанности директора…

Г.: То есть вы себе не доверяете?

Т.: Нет, просто я сторонник фактов.

Г.: Скажите пожалуйста, Олег Павлович, в чем принципиальная разница между МХАТом и МХТ?

Т.: Мне думается, что слово “академический” – это одна из таких форм подачи, одна из форм прикармливания театра, которой пользовалось идеологическое государство Советский Союз. Он был не только несколько лучше снабжаем, было несколько лучше денежное вознаграждение, которое платили актерам этого театра. Это такое… причисление к ордену. Я думаю, что это во многом всё-таки было связано с желанием как-то… “к ноге”.

Г.: Вы не авторитарный человек в театре?

Т.: Нет, я не только авторитарный, я, как это, сторонник…

Г.: Тиран?

Т.: …просвещенного абсолютизма. Придя в этот театр, я организовал собрание – с шампанским, со вкусной едой – и распустил совет старейшин, художественный совет. Совет по делам молодежи…

Г.: Они не обиделись?

Т.: Это меня не интересует. Обиделись ли они или нет – я же пришел в дело, которое находилось в тяжелом, руинном положении. Олег Николаевич Ефремов болел последние несколько лет и не вполне контролировал практический ход событий в этом театре. Я пришел в театр, где в зале находилось 40–42 процента зрителей.

Г.: Вы сейчас довольны тем состоянием театра, в котором он находится?

Т.: Да. Через несколько месяцев истечет срок действия моего первого контракта, театру возвращена рабочая форма, он за эти годы выпустил 41 спектакль…

Г.: Ничего себе…

Т.: Да, он работает, я бы сказал, за двоих, а может даже, за троих. И за того парня…

Г.: Я где-то прочитала, Олег Павлович, что одно из Ваших удивительных свойств – что Вас любили при всех сменах правительства.

Т.: Вы знаете, я думаю, что правительству моей страны, начиная с Никиты Сергеевича Хрущева, в общем-то, было за что меня любить. Я был одним из активно и много работающих представителей театральной молодежи, а впоследствии – зрелых театральных людей. Я по своему характеру – собиратель, то есть я вхожу в дело и “приращиваю” обязательно… Ну, это свойство характера. Так что, почему нет – я был равноудален, я никогда не был близок с властью, я всегда держал то, что называется “пар дистанс”. Я не много французских слов знаю, но это значит “на расстоянии”.

Г.: У вас был период запрета профессии, так сказать, когда Вам…

Т.: Это правда, это был период с 80-го по 82-й год. Был запрет на профессию. Мне запретили преподавать, учить молодых людей. Ну, это было связано с тем, что идейная власть того государства считала, что я разлагаю идейно молодежь, что я дестабилизирую общество.

Г.: А чем именно Вы разлагали?

Т.: Видимо, свободомыслием. Вы знаете, в подвале на улице Чаплыгина, дом 1а, где с 77-го года поселилась…

Г.: Знаменитая “Табакерка”, да?..

Т.: …студия Табакова… 77-й год, там читали Зиновьева, там читали “Архипелаг ГУЛАГ”, там обсуждали многое, о чём говорили не так уж во многих местах в Москве, на кухнях… По сути дела, вот эта команда – Назаров, Нефедов, Лена Майорова, Лариса Кузнецова, Миша Хомяков, Андрей Смоляков – они такие были зеленые расточки травы, пробившиеся сквозь асфальт. Это был их дом, подвал был, в общем, нашим маленьким монастырем с высокими стенами.

Г.: Вы перечислили имена людей, которые сегодня действительно звезды, если брать всё-таки этот оттенок…

Т.: Тут можно добавить еще…

Г.: Да, конечно, – Машков, Миронов, Сухоруков… И Вы как-то сказали: “Я хитрый и верю только своим глазам”. Но всё-таки, если это не умозрительно, на что Вы в первую очередь обращаете внимание, когда видите молодых людей?

Т.: Талант.

Г.: Ну, иногда же он не виден, у девчонки 16-ти лет, там…

Т.: Нет, я не ошибаюсь.

Г.: Не ошибаетесь, никогда?

Т.: Пожалуй, к сожалению, нет.

Г.: Почему “к сожалению”?

Т.: Ну, знаете, даже Пушкин пишет: “Я сам обманываться рад”… А в нашем ремесле… У меня, видимо, есть некое физиологическое, наверное, животное свойство – я, знакомясь с молодым человеком, довольно быстро понимаю, каков у него запас энергетического заряда, то есть, какое пространство он может покрывать своей живой актерской энергией. Такое свойство – это не достоинство, это то, что досталось от Господа Бога и от папы с мамой. И это помогает мне, на самом деле.

Г.: Кроме бесчисленного количества театральных работ, о которых мы, к сожалению, знаем гораздо меньше, чем знают москвичи… всё-таки больше наш зритель знает вас по кино. Что вы считаете своей истинной ролью?

Т.: Хм… человека своего времени. Вот эту роль я считаю своей. Я немало сделал для того, чтобы рассказать моим современникам, моим зрителям, как человеку человеком быть в нашем трудном и таком яростно быстротекущем мире.

Г.: Я сегодня много цитировала вам Балаяна, и он сказал, что больше всего характеризует Олега Табакова – наверное, обескураживающая улыбка. Скажите, Олег Павлович, вы пользуетесь ею когда-то в корыстных целях?

Т.: Может быть, может быть… Я даже помню, как идеолог Советского Союза, Михаил Андреевич Суслов, к которому я пришел как раз когда был выпущен в свет запрет на профессию (а Суслов был депутатом совета национальностей Советского Союза в Саратовской области)… И вот я шел к нему от двери, в его кабинет, к его столу, и не подходя к нему, уловил такое его желание взять меня и потрепать за щеку… что-то в этом роде… Я не могу сказать, что я часто этим пользовался, но иногда приходилось. В магазинах, когда было с едой туго, приходилось улыбаться, чтобы колбасу твердокопченую купить… Или на киевском… как он назывался, рынок этот?

Г.: Бессарабский!

Т.: Ага, на Бессарабке тоже иногда улыбался.

Г.: Олег Павлович, у Вас скоро день рождения, я не верю, что Вам столько лет, вы, наверное, подделали паспорт, чтобы быть солидней, в юности… Что бы Вы больше всего хотели, чтобы вам подарили на день рождения?

Т.: Я думаю, что это нереализуемые желания, но чуть позже, наверное, всё-таки мне подарят здание театра. Оно будет на улице Гиляровского при ее пересечении с Садовым Кольцом.

Интервью было любезно предоставлено каналом К1, телепередачей “Своя роль

Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!


Комментарии

символов 999

Loading...

информация