Милорад Павич “Уникальный роман”

Я сплю и вижу сны…

Вряд ли Милорад Павич (Milorad Paviч), называя свой новый роман “уникальным”, имел в виду причудливую нелинейную структуру произведения, которая не ведет читателя к единственно возможной развязке, а наоборот, уводит от неё. Это не так уж и уникально для нашего времени: эксперименты с “ветвящейся” формой характерны для всех писателей, работающих в постмодернистском ключе (теоретики постмодернизма Делёз и Гваттари уподобили такое авторское решение ризоме – “луковице”, из которой произрастает великое множество равноправных сюжетов).

Любимая забава Павича – мастерить новые художественные формы: роман-лексикон, роман – астрологический справочник, роман-кроссворд, роман-клепсидра, роман-газета… Или “Роман-газета” – это не он? Неважно. Главное – то, что балканский фокусник раз за разом вытягивает за уши из шляпы всё более и более жирного постмодернистского кролика, который и пищит, и трепыхается, и цитирует себя и других, и распадается на смысловые пласты, прежде чем вы успеете ухватить его за хвостик.

Все книги Павича – это литературные шарады, которые могли бы присниться вам в летнюю ночь. Попробуй какой другой писатель манипулировать читательским терпением с такой же безответственностью, его книга была бы немедленно заброшена. Ведь у каждого из нас своя собственная фантасмагория – зачем читать чужие? Однако балканский акын (что вижу, о том пою) Павич умеет внушить своему слушателю, что всё рассказанное имеет к нему самое непосредственное отношение. Индивидуальный, так сказать, подход к каждому клиенту.

“Уникальный роман” – это “роман-дельта”, по авторскому определению. В нём сто развязок. Нехитрая детективная история, в которой босс местной мафии расправляется со своими врагами при помощи задолжавшего ему андрогинного торговца снами, висит в воздухе, ожидая, пока читатель-слушатель “присобачит” к ней понравившийся ему конец. В идеале, если мы будем тщательно следовать инструкциям автора, у каждого из нас может получиться свой роман, уникальный в той же степени, как и любой представитель рода человеческого. При этом детективная составляющая – одна на всех.

Помимо сомнительного удовольствия знакомства с обратной стороной “сонного” бизнеса, Павич выдает на-гора традиционный для себя набор изысканной, “белой” мистики, настолько харизматичной, что противиться ей, несмотря на всю её бредоподобность, невозможно. Пушкин ловит в стихотворные сети дьявола, придавая новый смысл своему африканскому происхождению, демоническая борзая с удлиненной головой сторожит стеклянное вишневое дерево, уходящее корнями в ад, магические сербо-турецкие войны призваны противостоять русскому эмигрантскому шику, потому что все мы, славяне, немножко с приветом, – то есть всё как обычно.

Павич замечательно знает, что в литературе всего двенадцать сюжетов. Подобно выведшему это правило Борхесу (Jorge Luis Borges), он расцвечивает эту несчастную дюжину в яркие цвета магического реализма, но всё же не может удержаться и вкладывает в уста главной героини следующие слова: “Я любила читать книги. Но с тех пор как мы вступили в ХХІ век, а точнее говоря, в эпоху Водолея, я больше не могу читать то, что написано ХХ веке. Мне кажется, что все герои из этих книг куда-то эмигрировали, а книги опустели…”

Помимо очевидного трактования жанра “романа-дельты”, связанного с формой текста – ветвящейся, как дельта реки, – не следует забывать, что буквой “дельта” финикийцы обозначали также вход куда бы то ни было. В случае с “Уникальным романом” – вход в новую литературу эпохи Водолея.

Анна Каневская

Книга была любезно предоставлена издательством “Азбука”