Право на смерть

“…С одной стороны, жить – это усилие, которое каждый совершает сам по себе и для себя…”Хосе Ортега-и-Гассет “Восстание масс”, 1937“Я терпеть не могу слишком очевидных вещей, потому что если это

27 июня 2006, 17:32

“…С одной стороны, жить – это усилие, которое каждый совершает сам по себе и для себя…”

Хосе Ортега-и-Гассет “Восстание масс”, 1937

“Я терпеть не могу слишком очевидных вещей, потому что если это слишком очевидно, то всё становится затхлым, как конская моча...”

Курт Кобейн

Часть первая. Смерть

Молодая и культовая смерть выдающейся личности всегда продажна. Она зарабатывает деньги на всеобщем горе, не стыдится обнажаться на первых полосах как бульварных журналов, так и серьезных газет, постепенно обрастает небылицами, сплетнями да сумасбродными выдумками и обязательно присутствует на помпезных похоронах.

Она играет на камеру, лжет, откровенно перекручивает факты и искажает действительность. Она тщеславна, фальшива и зачастую играет с наркотиками. Она ведет себя как сутенер, манипулируя чужим телом. Но такова ее роль.

К глубокому сожалению, правосудие иногда ей подыгрывает, прогибается и изменяет своим красивым громким принципам в самый шаткий момент, сдает позиции, тонет в уликах и закрывает дело. Жаль, но его, как и всё в нашем мире, можно купить-продать-сдать в аренду. Поиграет на нервах, вызовет свидетелей, проверит очевидное и забудет о важном, оставив кровавую линию невысказанного, туманного и нечеткого. Тайна покроется мраком, затем пылью, а после сдастся в архив.

Когда умер Курт Кобейн, Америка – страна демократии и правосудия – вынесла простой, малодушный вердикт – самоубийство. Самый легкий способ спасти виновных, прошить белыми нитками свою некомпетентность, свалить всю вину на мрачного, депрессивного наркомана с приступами агрессии и ненависти. Мертвым ведь всё равно. Нравственность и добропорядочность, сокрушаясь, качали головой, в который раз читали нотации о том, что наркотики к добру не приводят, а в душе истинно верили, что Курт, будучи изгоем правильного, гладкошерстного общества, заслужил свою смерть, навеки оставшись 27-летним.

Известно, что нормы морали и неписаные устои общины гораздо сильнее всяких там надиктованных законов, кодексов и правил поведения, поэтому даже если предположить, что дело бы дошло до суда, господа присяжные заседатели вполне могли бы оправдать подсудимого.

Спичка, искра, вспышка, уголек… Журналисты подливали масла в огонь, убитые горем фанаты добивались справедливости, а правосудие вдруг помрачнело, испугалось и захлопнуло дверь суда, так и не начав дело. Общественность поделилась на две радикальные группы: на тех, кто боготворил Курта и настаивал на версии убийства, и тех, кто от всей души желал Кобейну страшной смерти, считая его убогим сорняком. Понять можно всех. Курт действительно не был ангелом, но в нём хранилось нечто настоящее и неприкрытое. То, что другие сознательно прячут всю свою жизнь за дешевыми ролями, у него оголялось. Не умея притворяться, он раздражал окружающих, отравлял их пуританскую жизнь, используя свое право на свободу слова. Его можно было ненавидеть, ему можно было поклоняться, но он откровенно и больно трогал внутренние струны каждого, оставляя отпечаток грусти и отчаяния в душе. Вряд ли Кобейн, так не любивший пафос, игру и лишнюю шумиху, устраивал бы такой спектакль из своей смерти. Скорее он бы предпочел погаснуть в личном тихом драмкружке. Но факты – вещь упрямая.

Часть вторая. Декорации

8 апреля 1994 года тело изможденного, уставшего, болезненного Курта нашли в его доме в Сиэттле. Он лежал на полу оранжереи в луже крови. На груди – винтовка Ремингтон М-11 двадцатого калибра, рядом – водительское удостоверение, которое, как говорят, на самом деле позже положил работник полиции для того, чтобы сделать фотоснимок, на столе – письмо, нацарапанное чернилами цвета крови. Кругом валялись принадлежности употребления героина. Полиция установила, что Кобейн скончался несколько дней назад, покончив жизнь самоубийством. В свидетельстве о смерти стоит дата: 5 апреля. Сухо, скупо, просто и черство.

Доказательств было более чем достаточно для того, чтобы провести расследование. Противоречивость, странность, загадочность и туманность улик породили массу догадок и сплетен, но полиция поставила точку на версии самоубийства. Правосудие с его вечным желанием разложить дело по косточкам, узнать подноготную каждого, кто хоть малейшим образом причастен к темной стороне ситуации, вдруг потеряло интерес, азарт, и переключилось на второстепенное. Удивительно, но до зала суда дело так и не дошло, закрывшись на полпути, споткнувшись о выгодный вариант суицида. Столы следователей переполнены мелкими кражами, ограблениями, телесными повреждениями, употреблением легких наркотиков и непреднамеренными убийствами. Власти действительно гордятся статистикой – скольких наркоторговцев они посадили, сколько нелегального товара изъяли... Но важное почему-то остается за кадром, на совещаниях за закрытой дверью, тихонько перешептывается по углам.

Многие знают, что когда нашли тело Кобейна, на его руке были обнаружены свежие следы инъекций, а кровь содержала 1,52 миллиграмма морфина (продукт распада героина) на литр. Кроме этого, были найдены следы диазепама – транквилизатора, усиливающего действие наркотических препаратов. Это означало, что в организм Курта было введено 225–240 миллиграммов героина, что в три раза превышает установленную во врачебной практике смертельную дозу. В таких случаях смерть человека наступает в течение нескольких секунд, что даже не позволяет ввести содержимое шприца до конца. На вопрос, каким образом человек, введший себе такую дозу наркотиков, был способен взять в руки ружье, запихнуть его дуло себе в рот и нажать на курок, правосудие пожимает плечами, угрюмо хмыкает и переводит разговор на другую тему, уходя от вопросов.

Слишком хрупкое дело, которое никто не захотел взять в свои руки. Слишком много противоречий, необъяснимых фактов и чужих страхов. Правосудие побоялось вскрывать наболевшее, пытаясь таким образом контролировать ситуацию и оберегать своих граждан с подстриженными газонами. Оно прогадало. Поток самоубийств среди молодежи бросил вызов и отомстил. За Курта. За “Нирвану”.

Часть третья. Скамья подсудимых

Если бы дело дошло до суда, то, скорее всего, первой подозреваемой стала бы Кортни Лав. Многие странные ниточки вели всё-таки к ней. Заманчивой оказалась история, рассказанная Элдоном Хоуком, о том, как Кортни Лав предлагала ему 50 тысяч долларов за убийство ее мужа. Он успешно прошел проверку на детекторе лжи, но, тем не менее, дальнейшее расследование было прекращено, а спустя год Хоук был найден мертвым при странных обстоятельствах. И хотя сегодня существуют подтверждения того, что детекторы лжи, простите за каламбур, лгут, и оклеветать невиновного гораздо проще, чем поймать настоящего преступника, этот факт остается интересным, но незамеченным.

Но, по правде, кроме сбивчивых ответов, истории Элдона, информации про употребление наркотиков и грязных выкрикиваний в сторону Курта, на Лав ничего не было. Подумаешь, нервничала и переживала, неудачно пошутила с Элдоном, поссорилась с мужем-наркоманом и поорала в сердцах. У кого не бывает? За такое в тюрьму не сажают, на расстрел не ведут.

Кандидатом номер два стала бы звукозаписывающая компания. Ей невыгодно было терять контракт с Кобейном, который, как известно, устал от шоу-бизнеса и хотел с ним завязать точно так же, как и с героином. У него получилось. Только очень страшным методом. Мертвая легенда всегда лучше, чем угаснувшая звезда. И прибыль побольше, у шумиха посерьезней.

Прошло более 10 лет, а на эту запыленную скамью до сих пор подседают сумасшедшие, влюбленные и отчаянные. Они признаются в убийстве, которого не совершали, они готовы пожертвовать своей свободой ради Курта, ради того, чтобы стать частью, если не его жизни, так хотя бы смерти. И всё это будет продолжаться бесконечно именно потому, что культовая смерть тщеславна.

Послесловие

Тело певца было кремировано, а прах был разделен на три части. Часть пепла была рассеяна в районе буддистского храма в Нью-Йорке, часть развеяна на берегу реки Вишка, а последняя часть осталась на хранении у Кортни Лав в ячейке банковского сейфа.

В Сиэттле возле дома Кобейна и Лав на Lake Washington Boulevard до сих пор творится безумие. Всё вокруг забросанное шприцами и бутылками, на коре деревьев вырезаны надписи. “Грустный, немного чувствительный, неблагодарный, родившийся под знаком Рыбы, человек Иисуса” ушел именно тогда, когда и должен был уйти, оставив после себя след в сердцах миллионов. Возможно, многим хочется верить в версию убийства именно потому, что они не в силах простить Курта за такой шаг, не в силах простить ему слабость, усталость и отчаяние. Возможно, многие в душе рады, что правосудие проявило страх, забилось в конуру и не стало искать виновных. Существует такое количество этих “возможно”, что страшно перечислять. Но самое главное заключается в том, что последняя инстанция – это всё-таки не суд, а совесть. И может быть, когда-нибудь совесть таки замучает...

Даша Лупол

По материалам:

“Курт Кобейн и Кортни Лав сами о себе”, М., “Локид”, 1997.

“Жизнь и смерть Курта Кобейна”. Биография Курта Кобейна и группы “Нирвана”.

“Я здесь, с вами, чтобы забрать вас с собой прямо в Нирвану”. Биография Курта Кобейна.

Брэд Моррелл “«Нирвана» и саунд Сиэттла”

Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!

Читай также

30 июля 2007, 10:57
26 июля 2007, 10:10

Комментарии (1)

символов 999

Loading...

информация