После трехсот
Так вот родиться и все-таки наверняка невским
питерским просто и чтоб никогда никогда больше
впредь не гадать в чем был этих болот пафос
славен и камень которому вверх так легко просто
в небе лавиной Нева только вся в белом
зиппер мостов расползается к ночи гуляй парус
ведь в нашем порту у портвейна такой запах
что улыбается дамба во все устье
поутру снова из храмов никак не уйдет сырость
ладан воды на крыле ну куда тут взлетишь ангел
с купола или столпа что не каждый дворец сдюжит
зимний и летний а марс между ними весна? осень?
вот пол-Европы ладонью накрыл всадник
канет в бессмертие меди любой кто его сдвинет
значит и змея под ним неспроста плющит
да тяжело без седла вот и спешился сник дублем
в мякиш шемякинской бронзы присел Петр
(а мы по цветному металлу всегда в первых)
чижик напыжившись попусту столько монет мимо
не успевает застыть а ведь сказано не умирай феникс
якорь на флаге не тормоз а просто цепи символ
сумерки смыты и свалены на смоляных складах
знаю трехсот тебе мало ну так разливай дальше
вечный мой ветренный каменный гость-город
“На каждом из нас”
На каждом из нас, только чтоб непременно – на каждом,
Останется впадинка. Угол наклона небес
Так близок к тому, что зовется икаровой кармой,
А там, до земли – только воздух – янтарная взвесь
Из разниц зарниц. Север краше, здесь сталь холоднее.
На юге петлей окрещен неисправленный знак.
Из этих тенет мы другими уйти не сумеем.
Скользить и не падать – задача поставлена так.
Ведь местных колец я расплавить не уполномочен
В вершинах имен до поры несожженным стихом.
Но твой каблучок, что застрял меж сомкнувшихся строчек,
Ладонью – наверх. Чтобы – выдох. И чтобы – легко.
“Причастие весны”
По мокрым простыням простывших полустанков,
Сквозь выгоревший лес, под выбитой звездой,
По стали, как по льду. Звезду, конечно, жалко.
Желанье загадать забуду – не впервой.
Теперь – вперед, вперед, скорее… губы, руки,
Слова… Слова – потом. Исчадье тишины,
Они придут гуртом, войдут без перестука,
Застынут, и поймешь: мы приговорены.
Но ты прикроешь дверь, прикрутишь фитилечек,
Став тенью под крылом, став чертиком в зрачках,
Чтоб виделось потом меж загустевших строчек
Причастие весны – твой палец на губах.
“А стоит ли?”
А стоит ли? Правда?
Ты думаешь, все-таки стоит?
Развинчивая себя или развенчивая…
Что там неполное, а что полупустое –
Кто разберет?
Но лучше все-таки пусть это будет женщина.
А впрочем, не будем о грустном.
Теория стихосложения
Давно забыта, да видно, и недоучена.
Вот оттого и ритм – не для танца маленьких лебедей:
Ни тебе трех крестов из рук,
Ни траурных перьев, выбеленных по случаю.
Не может быть! Нет, эти часы спешат!
Я только привык
Дым твоих сигарет выдыхать готовыми строчками.
И что там по счету?
Всего-то – живая душа?
Я думал, какой-нибудь левый прямой укороченный.
Куда мы теперь?
Скажи, не то догадаюсь. Как?
Не понял, к какой еще Богоматери?
К одноименной? Ну да…
А с неба – всё та же зима,
Иль это прорвались в реальность бумагомаратели?
Но вот настает момент заглянуть в глаза,
Где в финишном створе вопрос настигает ответы.
Ах да, я должен был что-то еще сказать…
Но твой поцелуй, как тот самый последний метр.
“Напротив”
Крестиком птицы ночь вышивают
Боль их крылата
Кленов оклады виснут на ветре
Путь его – шорох
Путь его – голос, срезанный сердцем
Вплоть до заклепок
В плоть полнолунья вбитые клинья
Волчьи повадки
Комья и камни – разницу знаю
Горд, весел
Сдвинув ладони, встану напротив
Или узнаешь?
Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!
Коментарі