Иван Храмовник “После трехсот”

После трехсот Так вот родиться и все-таки наверняка невским питерским просто и чтоб никогда никогда больше впредь не гадать в чем был этих болот пафос славен и камень которому вверх так легко

8 липня 2005, 10:55

После трехсот

Так вот родиться и все-таки наверняка невским

питерским просто и чтоб никогда никогда больше

впредь не гадать в чем был этих болот пафос

славен и камень которому вверх так легко просто

 

в небе лавиной Нева только вся в белом

зиппер мостов расползается к ночи гуляй парус

ведь в нашем порту у портвейна такой запах

что улыбается дамба во все устье

 

поутру снова из храмов никак не уйдет сырость

ладан воды на крыле ну куда тут взлетишь ангел

с купола или столпа что не каждый дворец сдюжит

зимний и летний а марс между ними весна? осень?

 

вот пол-Европы ладонью накрыл всадник

канет в бессмертие меди любой кто его сдвинет

значит и змея под ним неспроста плющит

да тяжело без седла вот и спешился сник дублем

 

в мякиш шемякинской бронзы присел Петр

(а мы по цветному металлу всегда в первых)

чижик напыжившись попусту столько монет мимо

не успевает застыть а ведь сказано не умирай феникс

 

якорь на флаге не тормоз а просто цепи символ

сумерки смыты и свалены на смоляных складах

знаю трехсот тебе мало ну так разливай дальше

вечный мой ветренный каменный гость-город

 

“На каждом из нас”

 

На каждом из нас, только чтоб непременно – на каждом,

Останется впадинка. Угол наклона небес

Так близок к тому, что зовется икаровой кармой,

А там, до земли – только воздух – янтарная взвесь

 

Из разниц зарниц. Север краше, здесь сталь холоднее.

На юге петлей окрещен неисправленный знак.

Из этих тенет мы другими уйти не сумеем.

Скользить и не падать – задача поставлена так.

 

Ведь местных колец я расплавить не уполномочен

В вершинах имен до поры несожженным стихом.

Но твой каблучок, что застрял меж сомкнувшихся строчек,

Ладонью – наверх. Чтобы – выдох. И чтобы – легко.

 

 

“Причастие весны”

 

По мокрым простыням простывших полустанков,

Сквозь выгоревший лес, под выбитой звездой,

По стали, как по льду. Звезду, конечно, жалко.

Желанье загадать забуду – не впервой.

 

Теперь – вперед, вперед, скорее… губы, руки,

Слова… Слова – потом. Исчадье тишины,

Они придут гуртом, войдут без перестука,

Застынут, и поймешь: мы приговорены.

 

Но ты прикроешь дверь, прикрутишь фитилечек,

Став тенью под крылом, став чертиком в зрачках,

Чтоб виделось потом меж загустевших строчек

Причастие весны – твой палец на губах.

 

“А стоит ли?”

А стоит ли? Правда?

Ты думаешь, все-таки стоит?

Развинчивая себя или развенчивая…

Что там неполное, а что полупустое –

Кто разберет?

Но лучше все-таки пусть это будет женщина.

 

А впрочем, не будем о грустном.

Теория стихосложения

Давно забыта, да видно, и недоучена.

Вот оттого и ритм – не для танца маленьких лебедей:

Ни тебе трех крестов из рук,

Ни траурных перьев, выбеленных по случаю.

 

Не может быть! Нет, эти часы спешат!

Я только привык

Дым твоих сигарет выдыхать готовыми строчками.

И что там по счету?

Всего-то – живая душа?

Я думал, какой-нибудь левый прямой укороченный.

 

Куда мы теперь?

Скажи, не то догадаюсь. Как?

Не понял, к какой еще Богоматери?

К одноименной? Ну да…

А с неба – всё та же зима,

Иль это прорвались в реальность бумагомаратели?

 

Но вот настает момент заглянуть в глаза,

Где в финишном створе вопрос настигает ответы.

Ах да, я должен был что-то еще сказать…

Но твой поцелуй, как тот самый последний метр.

 

“Напротив”

Крестиком птицы ночь вышивают

Боль их крылата

Кленов оклады виснут на ветре

Путь его – шорох

 

Путь его – голос, срезанный сердцем

Вплоть до заклепок

В плоть полнолунья вбитые клинья

Волчьи повадки

 

Комья и камни – разницу знаю

Горд, весел

Сдвинув ладони, встану напротив

Или узнаешь?

Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!


Коментарі

символів 999

Loading...

інформація