“Август. Мотивы тетивы”
перепуганный притих лес
перепутана небес тьма
потерявшая подтекст – цвет
словно серых кукушат – мать
кто теперь перепоет мне
те мотивы тетивы ив
что качают небо вниз-вверх
точно воздух близ земли крив
из тумана зазывных птиц
на поляну где горчит морс
на губах твоих где вздох – приз
где рассвет щадит трезвон звезд
потому что ты сама – свет
из которого бы жизнь прясть
пропуская счет петель лет
сквозь узоров золотых вязь
только тонкость полотна – труд
только рук твоих плотна сеть
мне без них не тишина – грусть
мне до них еще лететь ведь
мне б не плавать а тонуть в них
мне бы ереси не знать без
только на рассвете лес тих
только на рассвете тих лес
“Новогоднее”
На улицах нерешительный снег снова взмывает ввысь,
А тут еще этот в красном: “Здравствуйте! С Новым годом!”
Какой здесь может быть праздник, когда в одной из кулис
Смеется веселый Воланд над обращеньем к народу.
Разоблаченье чудес – наяву и никаких гвоздей.
Мастер, она пошутила, зря ты поверил в масло
И холст, и египетский привкус оливок, ведь в этот день
Звезда не зажглась и тьма вокруг не погасла.
Пластырь – на локоть, печать на челе не нужна,
И крест станет легче, когда закончится город.
А помнишь, когда-то на небесах говорили только о нас.
Теперь у них там другие темы для разговоров.
“Холодный закат”
холодный ветер нагло гол
несвеж но светел
как зарифмованный глагол
что портит вечер
пришел подвыпивший закат
угрюм неряшлив
и поедают облака
останки башен
трансляционный Вавилон
косноязычен
традиционно отрешен
в своем величьи
понтонных метров на потоп
недосчитавшись
но вот закат и ветер стоп
и ночь без башни
“Журавлик”
В небесно-серой пустоте,
Где клин за клином,
Журавль бумажный – между тех,
Что тянут спины
По треугольнику ветров,
Не прочь, а против.
Но этот, сложенный из строф,
Чуть легче прочих.
И он летит – творенье рук,
Собравшись с духом,
Среди собратьев по перу,
Но не по пуху,
Не претворяя бытия
В ненужный отдых,
Нечеткой копией копья
Пронзая воздух.
Он в сером пении стихий
Один – раскрашен,
И скрыты в сгибах три строки.
Моих. Не наших.
“Вронский”
С выкриком на барьер
Перекрестив коня
Падаю снизу вверх
Загнанных не стрелять
Значит продлить их боль
Ветер в твоих глазах
Снова зовет с собой
В горьких ночных часах
Падает мимо дна
Юбок твоих песок
Анна читай одна
И на зеро висок
Кончен сезон премьер
С легкой руки сыграй
Не от меня к тебе
А от тебя за грань
Только вослед в полет
Опий и пар свистка
Смерть как в ладони лед
Выдохом коротка
“Пегас”
Мой конь – порода не ясна,
Но нет, не пегий.
Он весь как будто бы из сна
О первом снеге.
Нет, он совсем еще не стар,
Сухой да ладный.
Он то заржет под визг гитар,
Как Джонни Лайдон,
То вдруг, взлетев на пьедестал,
Так, шутки ради,
Застынет, и глядишь: устал
Ждать при параде,
Копытом опытным стуча
Пред строгим строем,
Пока цитаток саранча
Пожрет живое.
Поверх попона неспроста,
То знак отличий.
Язык его в моих устах
Похож на птичий.
В его седле, как в седине,
Полно невинных.
Но растворится в тишине
Бессилье крыльев.
“если”
если из рук твоих выпадет мне
только полупустой жест
жестью по чести
по части молчания тот бог
если над теменью будет светить
только бритый под ноль нимб
если венец будет лишь из шипов
пусть они мне пусть
просто пройди краешком луж
чтобы потом след
плыл предо мной
вплоть до дождя
солнце мое где
“На смерть Антонио Гадеса”
В окнах наполовину
Вытянутых в длину
В перевернутых арбах
Прячущих тишину
Пламя и воздух делят
Мир пополам
Пламя и воздух
Это всего лишь танец
Скажет старик
Эхо плывет на голос
По струнам седым воды
Но ведь оно не утонет?
И – что в них?
Кто-то танцует хоту
Мир не разгадан
Вторник
Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!
Коментарі