Андрей Курков, пожалуй, один из самых популярных новых украинских писателей. Он точно знает, чего ждет его читатель. Причем он пишет не только для украинцев. Произведения Куркова переводились чуть ли не на все европейские языки. Его книги – всегда точное попадание в цель. Можно, конечно, сказать, что Курков – это просто прекрасный конъюнктурщик, а успех его произведений – лишь точно просчитанные пиар-ходы. Но это бы было неверно. Писательский талант позволяет ему эффективно трудиться и на ниве сложного философского романа (например, “Бикфордов мир”, номинированный в 1994 году на российского “Букера”), и легкого остросюжетного романа с исторической “подкладкой”. Куркову удается занимательно обыгрывать реальные факты, додумывать и передумывать прошлое и настоящее.
— Свой самый новый роман “Последняя любовь президента” Вы писали до или во время оранжевых событий? Имели в виду конкретного президента? Или это, скорее, собирательный образ?
— Роман я закончил за год до выборов, но писал его сознательно к выборам, ибо предвидел наивысшую температуру кипения украинской политической грязи. Да и хотел разобраться, почему украинский политик и, прежде всего, президент не может быть счастливым человеком. “Мой” президент Бунин — это не конкретный персонаж, а “переходная модель” к идеалу украинского президента, учитывая все особенности славянского характера.
— Вы представляете себе жизнь главы государства именно так, как описано в книге? Или же это в большей мере фантазия на тему?
— И то, и другое. Мелкие детали я знаю от знакомых, а крупные детали ваял сам.
— Что для Вас независимость? Насколько независимым человеком Вы себя считаете? И есть ли люди, зависимость от которых — в радость?
— Моя независимость началась до независимости Украины. То, что это национальный праздник — я признаю, но то, что получение независимости не было связано с реальной и тяжелой борьбой за эту независимость ставит этот праздник на уровень любого государственного официального “свята”, который празднуется народом и страной в достаточной мере формально, хоть и с водкой и песнями. Впрочем, годовщины великой октябрьской революции (не оранжевой) тоже из искреннего празднества участников и свидетелей в конце концов превратились в хождения с транспарантами. Мне бы хотелось посмотреть: как будут отмечаться годовщины оранжевой революции и кем.
— Какой должна быть женщина, чтобы Вам понравиться? Как Вы познакомились со своей женой? Она произвела на Вас неизгладимое впечатление, и Вы ее долго завоевывали? Или же всё было довольно просто?
— С женой познакомился в 1981 году в Киеве. Она таки произвела на меня то самое впечатление своими рыжими волосами и трудным характером. Дважды отказывалась стать моей женой, на третий раз — в 1987 году — согласилась. Ну, а женщина, чтобы понравиться, должна быть естественной, симпатичной, с чувством юмора и огромным любопытством в отношении жизни и мира.
— Если бы у Вас была возможность жить в любом месте, какое бы Вы выбрали?
— Я уже выбрал. Моя среда обитания — Киев. Несколько квадратных километров с центром возле Золотых ворот.
— Что Вы считаете самым ценным приобретением в жизни?
— Философское отношение к себе, жизни и окружающему миру, любовь к черному юмору.
— Кому первому Вы показываете свои рукописи?
— Иногда никому, иногда кому-то из близких знакомых. Очень редко — жене.
— Вы — отличный писатель и вряд ли можете потерять способность удивляться, но всё же, чем можно удивить видавшего виды Андрея Куркова?
— Тут я предпочитаю полагаться на фантазию тех, кто хочет удивить. Если я им подскажу ответ, то уже не смогу удивиться сам.
— С какими людьми Вы чувствуете себя очень комфортно?
— С умными, творческими, с чувством юмора.
— В фильме “Дежа вю” Джон Поллак на вопрос: “А что вы любите?”, отвечал: “Джаз, секс, бокс”. А что любите Вы?
— Сейчас виски, джин-тоник, тайскую кухню, плавание (причем и летом, и зимой — в проруби), путешествия.
— У Вас есть фильм (или книга, музыка), который всегда поднимает Вам настроение?
— Музыка — да. Это советская эстрада 1930-х годов, Утесов и компания, франкофонные шансонье — Жак Брель. Советская литература 1920-1930-х годов: Андрей Платонов, Константин Вагинов и т. д.
— Вы предпочитаете работать под музыку или в полной тишине, когда домашние ходят на цыпочках, боясь спугнуть Вашу музу?
— Я пишу под музыку. Иногда под джаз, иногда под депрессивную классику типа Густава Малера. Для работы у меня есть отдельная квартира, так что ходить на цыпочках там некому.
— Чтобы добиться успеха, нынешнему писателю достаточно сидеть дома перед компьютером, или же сейчас писательство — активная работа?
— У кого как. Я вот весь октябрь буду писать в поездах и отелях в Германии и Швейцарии. А потом зимой — снова в Киеве. Но динамика жизни (внешняя ли, внутренняя ли) каждому писателю необходима.
— Как начинался Ваш путь к успеху? Когда Вы поняли, что Ваши произведения могут пользоваться успехом?
— Когда я их читал в разных клубах Москвы, Питера, Киева и других городов в восьмидесятые годы. В то же время мне издатели говорили, что это плохо и идеологически неправильно. В Киевском Доме ученых однажды я прочитал полностью повесть “Не приведи меня в Кенгаракс” и аудитория в 300 человек внимательно и терпеливо слушала почти 4 часа. С этого, должно быть, и начался мой путь к успеху. Хоть он был долгий.
— Если бы Ваши книги не становились бестселлерами, Вы бы продолжали писать?
— Конечно, ведь от написания первого романа в 1979 году и до того, как “Пикник на льду” попал в десятку бестселлеров в Австрии (2000 год), прошло, сами видите, сколько времени.
— Считаете ли Вы, что уже вполне реализовали себя как личность? И теперь Вам больше нечего желать? И еще: как Вы думаете, должен ли талант всегда быть собой немного недоволен?
— Быть недовольным собой — это вообще нормальное дело и нормальный стимул для саморазвития. И не только для писателя, но для любого человека. Ну а себя я на писательском поприще уже реализовал, а на другие поприща не стремлюсь, чтобы не втягиваться в излишнюю и менее увлекательную самореализацию.
— Нынешние молодые писатели, создающие постмодернистские тексты, похоже, не слишком интересуются, будут ли книги востребованы широким кругом читателей. Создается впечатление, что они пишут для небольшой группы единомышленников и этим вполне довольны. Ориентируетесь ли Вы на массы? Или для Вас вопрос, будут ли читать Ваши книги миллионы или сотни читателей, неважен?
— Вопрос важен, но я, прежде всего, ориентируюсь на собственный вкус, а он, что вполне нормально, соответствует массовому вкусу умных людей. Писать можно любые тексты, но чем сложнее и отвлеченнее они от реальности, тем больше и активнее их авторам следует искать своего читателя. Иначе само писательство становится стёбом для узкого круга.
— Когда пишите, представляете ли Вы себе человека, который будет читать Ваши книги? Или образ Вашего читателя несколько абстрактный?
— Я бы хотел видеть среди моих читателей, например, мифического Вечного Жида, а также революционно настроенных студентов. Но на самом деле у меня нет перед глазами конкретного образа читателя.
— Каких книжных сюрпризов ждать Вашим поклонникам?
— Следующий роман (пока без названия) — это любовный триллер, где больше любви, чем триллера.
— Ну и напоследок вопрос, который мы задаем всем: каким Вы видите будущее украинской литературы? Ваши прогнозы, размышления, пожелания.
— Я очень рад, что новая украинская литература набирает силы и уже пробилась на польский книжный рынок (Наталка Сняданко, Тарас Прохасько, Сергей Жадан и другие). Так что в отношении укрлита я теперь оптимист, хотя еще три–четыре года назад был, скорее, пессимистом.
Вопросы задавала Катерина Гичан
Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!
Коментарі