Андрей Рублев

Андрей Рублев, 1966Режиссер: Андрей Тарковский.Сценарий: Андрей Кончаловский, Андрей Тарковский.Оператор: Вадим Юсов.В ролях: Анатолий Солоницын, Николай Гринько, Николай Сергеев, Юрий Никулин,

4 липня 2006, 17:44

Андрей Рублев, 1966

Режиссер: Андрей Тарковский.

Сценарий: Андрей Кончаловский, Андрей Тарковский.

Оператор: Вадим Юсов.

В ролях: Анатолий Солоницын, Николай Гринько, Николай Сергеев, Юрий Никулин, Михаил Кононов, Ролан Быков, Анатолий Обухов и др.

Писать о фильме Андрея Тарковского “Андрей Рублев” после того, сколько о нём было написано – и ругательного, и хвалительного – конечно, трудно, а может быть, даже и не стоило бы – нужные акценты темы уже давно расставлены и без меня. Да и небольшой объём интернет-рецензии не позволит растекатися мыслию по древу. Впрочем, один ракурс темы мне приоткрыла сама редакция e-Motion, предложив написать статью об этом фильме в… этнографическом ключе.

Особенно мне было интересно взяться за такую тему потому, что я сама с такой точки зрения на фильм никогда не смотрела. Для меня “Андрей Рублев” был фильмом о средневековой Руси, об иконописце, философской притчей, фильмом-загадкой.

По логике темы, надо было бы рассказать, во-первых, кто такой иконописец, во-вторых, кто такой иконописец Андрей Рублев – отмечу, сегодня канонизированный церковью святой – в-третьих, кто такие татары и князья, что такое Золотая Орда. Но на эти вопросы даст читателю ответ любая энциклопедия.

А вот если почитать накопившуюся со времени появления фильма – 1971 года (хотя работу над лентой режиссер завершил еще в 1966 году, фильм не пускали в прокат) – критику, приходишь к выводу, что собственно этнографический момент воспроизведен Тарковским в “Андрее Рублеве” условно, намеренно условно. Хотя, конечно, знаки Древней Руси – церковь с луковичными куполами, монахи в схиме, люди в лаптях, князья в кафтанах, юродивые, скоморохи, языческие обряды в ночь на Ивана Купала – присутствуют.

Хотя некоторые правдолюбцы и бьют себя кулаком в грудь, вопия: не выкалывали глаза древнерусским мастерам князья, чтобы не смогли они повторить свой шедевр на землях князя-соперника, как это сделал в фильме князь Владимирский. Но не это важно. Важно, что власть и искусство – это проблема, и она была, есть и, скорее всего, будет. А ослепший художник – это горький и страшный символ противостояния художника и власти.

В фильме Андрея Тарковского – всё символ, причем символ органичный, живой, натуралистичный. Вот начало фильма – пролог: мужик в армяке да лаптях, поднимающийся в небо на воздушном шаре и во всё горло орущий: “Лечу!” – не типичный персонаж средневековой жизни, исключительный персонаж. А зрителю не только верится, что такие Леонардо да Винчи были и в Руси древней, математики не знавшей да людей с песьими головами на рахманных островах в Индии представлявшей, но и уносится он мыслями с этим мужиком в онучах к небу, ввысь.

Какими бы этнографическими неточностями или подробностями ни изобиловал фильм “Андрей Рублев”, не впечатляло бы это, не будь в нём главного – того, что находится за гранью простого этнографизма и правдивости деталей – в нём есть ощущение Древней Руси.

Передать пульс времени, его ритм, его движение – вот это не удается современным постановщикам исторических и историко-философских кинолент. Сколько уже сусальных историй рассказано – и даже о совсем недавнем прошлом. Позолоченный, аж дышать невозможно, “Сибирский цирюльник” Никиты Михалкова – пожалуй, этнографически более точный, чем “Андрей Рублев”, однако времени в этих огромных постановочных сценах лично я не чувствую. Фильм Михалкова больше напоминает гремучую смесь портретной живописи в дорогом окладе и простенькой народной лубочной картинки.

Безусловно, интересная попытка передать время – начало ХХ века, революцию, гражданскую войну – фильм Алексея Германа-младшего “Гарпастум”. Однако режиссер по большей части передает свое ощущение футбола, иллюстрируя киноновеллу знаковыми фигурами русской поэзии – А. Блоком, А. Вертинским, А. Ахматовой – так, для антуражу.

Андрей Тарковский стоял перед более сложной темой, потому что творил фильм об иконописце – художнике совершенно особенном. И режиссер сделал Русь и русичей XV века зримыми. Мы увидели, что в Древней Руси моросил дождь, была грязь, летали утки, паслись кони, художники мыли кисти в речке, лежали на лавах, ругались, спорили, прощали – милые мелочи обыденной жизни. Черточки, оттенки. Фильмы Андрея Тарковского пульсируют, как вены, по которым бежит кровь.

Приблизительно так же сильно рассказал о буднях пермской земли современный писатель Александр Иванов в романе “Сердце Пармы”, где наряду с глубоким символизмом пульсирует дух древней кровавой эпохи.

И еще одна деталь – цвет. Задайся А.Тарковский целью предложить свою колористическую версию жизни XV века, это ему бы удалось, технически всё было возможно. Однако режиссер снимает черно-белый фильм и рассказывает о великих событиях и великих людях ушедшей Руси, тактично сохраняя дистанцию. Красочные кадры появляются только в самом конце картины – когда перед зрителем проплывают сочные цвета живых и по сей день икон Андрея Рублева.

Ксения Владимирова

Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!


Коментарі

символів 999

Loading...

інформація