Лайза Минелли: “Хэллоу, мама, ты всё еще сильна!”

“Лиззи, ты очаровательна! Ну просто вылитая мама!” – лет с двенадцати Лайзе приходилось выслушивать подобные комплименты каждый день. Девочка кивала головой и вежливо улыбалась.

Лайза Минелли, которой в этом году исполняется 60 лет, – дочь двух оскаровских лауреатов. Ее ослепительная мать Джуди Гарланд в 40–50-е была настоящим голливудским секс-символом, а позже, уже перестав им быть, получила “Оскара” за вклад в киноискусство.

Отец Лайзы – режиссер мюзиклов Винсенте Минелли, создатель оскароносных фильмов “Американец в Париже” и “Жижи”. В мюзиклах Минелли-старшего играли, помимо его супруги, Фред Астер, Джин Келли, Барбара Стрейзанд, ну и дочь Лайза.

Многие считают, что Джуди лишила свою дочь детства. Лайзе не было и трех лет, когда она стала выступать вместе с матерью. В пять лет она начала учиться степу у Фреда Астера. После развода родителей у девочки не было своего дома – как настоящее “дитя Голливуда” она росла “за кулисами”, в гостиницах и на съемочных площадках, потому что везде ездила вместе с матерью. Винсенте Минелли был умным человеком, – в отличие от матери, он всегда старался оградить Лиззи от того, что маленькой девочке видеть и знать не стоило. Теперь же, когда Винсенте был далеко, с новой семьей, жизнь Джуди и Лайзы пошла вразнос.

Конечно, капризная, взбалмошная миссис Гарланд иногда могла быть и доброй, и нежной. Готовясь к Рождеству, дети – а кроме Лайзы, у Гарланд были еще дочь и сын от другого брака – придумывали с мамой рождественские сценки, Джуди учила их танцевать, пела с ними песни.

Но когда у Джуди случались депрессии, в ход шли тонны таблеток, литры алкоголя, а периодический “отдых” во всевозможных клиниках поправлял ситуацию лишь до следующего срыва. Именно Лайза стала для Джуди кем-то вроде исповедника.

Пресса любит описывать детские переживания Лайзы после многочисленных попыток самоубийства Джуди.

Пишут, что кочуя по гостиницам, Гарланд могла запросто выставить детей из номера в коридор или, наоборот, запереть их на ключ и на весь день отбыть по делам. И Лайзе, как самой старшей, приходилось успокаивать малышей: мамочка любит их и обязательно скоро вернется.

Лайза давно приметила, что Джуди выглядела счастливой только тогда, когда пела или играла в кино. Поэтому сцена представлялась Лайзе этаким волшебным местом, где люди могут чувствовать себя комфортно и где забываются все несчастья.

И, едва достигнув пятнадцатилетнего возраста, Лайза поспешила уехать из дома и поступила в Нью-йоркскую школу театрального искусства.

И – понеслось.

С первого появления Лайзы на сцене над ней, как дамоклов меч, висело имя матери. Она пела “Ты создан для любви” – критика внушала публике, что перед нею выступает всего лишь юная Джуди Гарланд. Она играла в мюзикле “Карнавал” – ее игру сравнивали с игрой молодой Гарланд. Лайза с блеском снялась в фильме “Бесплодная кукушка” – режиссер Пакула, благодаря которому ее утвердили на главную роль, заявил, что не ожидал от нее ничего подобного: от Джуди – да, но от Лайзы… Отовсюду неслось – она хороша, она талантлива, но она дочь Джуди Гарланд.

Действительно, и внешностью, и манерами, и голосом она была похожа на мать – единственное наследство, от которого невозможно избавиться. Во всяком случае, при жизни. Но талант был другим. И Лайзе ничего не оставалось делать, как отстаивать свое “Я” в кино и на сцене и во всём доказывать свою независимость от матери.

Она покорила Бродвей. Следующим – Голливуд.

Было несколько браков, несколько разводов, выкидыши. Были страшные 20 лет, когда она, Лайза Минелли, выступала в основном в ночных клубах, много пила, меняла любовников, как перчатки.

Она пристрастилась к наркотикам. Они уводили ее в другой мир – иллюзорный, без трагедий и несчастий, любовных разочарований и жизненных потрясений. Наркотики приносили успокоение, но подорвали здоровье. Лайзу снова, и тут, сравнивали с матерью. Но от нее, кроме голоса и внешности, она унаследовала еще и стойкость характера. Но Джуди не пыталась бороться. Лайза обратилась в клинику и начала самую жестокую борьбу в своей жизни – борьбу с самой собой. В клинике были свои методы лечения – Минелли чуть ли не силой заставили написать длинное откровенное письмо, адресованное... Джуди Гарланд. Прошло уже много лет с тех пор, как она умерла, и всё же... Никто не знает, чего стоило Лайзе написать это письмо. Никто, кроме самой Лайзы и ее доктора, не знает, о чём она говорила в нём с Джуди. Но над письмом Минелли проревела трое суток.

Из клиники Лайза вышла другим человеком. “Впервые за много лет в моей душе царил мир, – вспоминала она. – Впервые в жизни я перестала быть в конфликте с самой собой, а главное – я осознала, насколько сильно на самом деле я любила и люблю свою мать и скольким хорошим я обязана ей”.

Ее движения стали плавными и немного медлительными. Как-то в огромном “Палладиуме”, представляя свою новую программу, исполняя прежние хиты, она вдруг умолкла на секунду.

– А теперь несколько песен из репертуара Джуди Гарланд, – объявила она притихшему залу. И, подойдя к самому краю сцены, Лайза запела слегка охрипшим от волнения голосом: “Хэллоу, мама, ты всё растешь, мама, ты всё еще сильна...”.

A-mol