Стинг часто не может заснуть ночами, особенно после перелетов, а летать ему приходится много. Он ходит по дому, заглядывает в спальни детей, усаживается где-нибудь в гостиной и, глядя на сияющие пепельницы, жалеет, что не курит. Потом, наконец, ложится в постель и таращится в темноту. Он говорит, что в такие моменты ему иногда становится страшно...
– Я лежу и думаю: что я тут делаю? Как я вообще сюда попал? И мне начинает казаться, что сейчас откуда-нибудь из темноты выскочит огромный крюк. И подцепит меня и утащит назад. Навсегда утащит от этой моей жизни...
Куда именно “назад”, он не уточняет. Видимо, ему неважно. Хотя было бы всё-таки интересно узнать, куда: ведь чтобы добиться нынешней, “этой” жизни, Стингу пришлось сломать как минимум две предыдущие.
Основные цвета
Однажды он сказал, что ни за что на свете не хотел бы вернуть свое детство и снова стать маленьким Гордоном Самнером. Два главных цвета в его детских воспоминаниях – черный и серый.
Это не преувеличение: в том районе Ньюкасла, где он вырос, других цветов почти не встречалось. Черный – это уголь, который рядом с городом добывали, и в город привозили, и грузили на корабли. Серый – это море, по которому корабли уплывали, серое даже в солнечную погоду.
Семья жила совсем рядом с судоверфью. Главным праздником был день, когда на воду спускали очередной корабль. Играл оркестр, хлопали на ветру транспаранты, разбивали о борт ритуальную бутылку шампанского. Но даже эти сцены не выглядели слишком уж яркими. Верфи Ньюкасла специализируются на производстве огромных серых супертанкеров и сухогрузов.
Еще черное – сутаны отцов-иезуитов. Богобоязненные родители Гордона Самнера не мыслили иного обучения, кроме католического. Оно в Англии до сих пор практикует телесные наказания. Гордон, ни набожностью, ни примерным поведением не отличавшийся, и поныне держит рекорд своей школы. За один из учебных годов над ним совершили 52 экзекуции.
Два белых пятна – отцовская тележка и материнская униформа. Отец был молочником, мать – медсестрой. Вот, собственно, и вся палитра.
Прочие цвета были почти недоступны и к тому же не были просто цветами. Функции, символы, знаки. Темно-красные особняки одноклассников из респектабельных семей, темно-зеленый плющ по этим красным стенам, светло-зеленый газон школьного стадиона, на котором он яростно доказывал всем “респектабельным”, что они слабаки.
Он хорошо учился. У него просто не было другого выхода. Разумеется, он не знал, чего стоило родителям определить его в хорошую католическую школу. Так ведь и родители понятия не имели, чего стоило ему каждый день встречать там других детей, заранее обреченных на другую жизнь с другими цветами – просто по праву рождения.
У них даже английский язык был другой – такой, что Гордону, с его неаристократическим произношением, каждый раз стоило труда открыть рот у доски, хотя урок он знал всегда. Поэтому он и лупил их на переменах по поводу и без, невзирая на иезуитские методы поддержания дисциплины. И стал чемпионом школы в беге на 100 и 200 метров и звездой школьной футбольной команды тоже. По той же причине, убедившись чуть позже, что до олимпийских лавров не дотянет ни в футболе, ни в легкой атлетике, ни в боксе, он после школы пошел в педагогический колледж и стал преподавателем английского языка.
А музыка? Ну да, Beatles уже были и кончились, он ведь родился в 1951-м и успел потанцевать под Beatles на школьных вечеринках. И еще мама музицировала на фортепиано: какой-никакой инструмент дома имелся.
Юрий Зубцов
По материалам Peoples.Ru, первоисточник: Журнал “Домовой” No.5
Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!
Коментарі