Макар и звери

О его талантах, интересах и профессиях можно написать отдельно. Возможно, даже нужно, возможно, не только статьи, но исследования. Из последних достижений стоит отметить издание книги “Занимательная наркология” и выход альбома с песнями Окуджавы. Это если не считать многочисленных выставок.

Ну да, он еще и рисует – так и тянет вставить. Вслух, однако, лучше этого не делать – не любит этого Андрей Вадимович (впрочем, когда его зовут по имени-отчеству, он тоже не любит).

– В первую очередь я считаю себя художником. Во-первых, потому что меня этому хорошо учили. Во-вторых, потому что этим я занимался всю жизнь и продолжаю заниматься до сих пор.

Его несколько раз уговаривали принять участие в выставках “Музыканты, которые рисуют”, но он отказывался, аргументируя это тем, что он – художник, который к тому же занимается музыкой.

Достойный сын архитектора – отца и матери – научного сотрудника. Если сопоставить его воспоминания, склеить в одно кусочки интервью, прозрачно-очевидным станет, откуда и как явился нам Андрей Макаревич.

Родился на Волхонке, жил с родителями напротив Музея изобразительных искусств, в самом центре Москвы. Понятно, как “все советские люди”: в бывшем графском доме, но в коммунальной квартире на много-много хозяев. Дом, хоть и в нескольких шагах от Кремля, но как в деревне: с печным отоплением, с дровами-углем, с водой в ведрах.

От сверстников отличался, пожалуй, слабым физическим развитием и ранней способностью к чтению. За второе уважали и потому практически не били.

Знаковым поворотом судьбы обернулась командировка отца в Монреаль, когда тот привез сыну подарок – альбом лучших хитов A Hard Day's Night.

В то время пластинки “Битлз” не продавались в России, а группа регулярно критиковалась советскими средствами массовой информации.

“Это было как волшебство”, – говорит Макаревич о музыке “Битлз”, отражая чувства сотен американских рокеров, кто создавал свои первые команды, только услышав I Want to Hold Your Hand.

“Мы услышали звук, и я не могу объяснить, почему, но у каждого, каждого молодого человека возникало огромное желание создать группу, играть и петь”.

Это был первый шурупчик будущей “Машины Времени” – помешательство на “Битлз”.

Свой посильный вклад в общее дело внесла и мама Макаревич. Она, на редкость сердобольный медик, тащила домой из лаборатории института туберкулёза, где она работала, морских свинок, ежей, мышей, кроликов и лягушек. Скорее всего, именно это и вызвало непреодолимое желание сына стать серпентологом (специалистом по змеям).

Ограничился, однако, тем, что поселил у себя дома гадюку. Позже, когда любовь к змеям угасла, но появилась мечта завести собаку, соседи по даче подарили ему большую дворнягу по кличке Линда, которая исправно, два раза в год, приносила потомство. “Я выходил на Арбат, становился рядом с каким-нибудь скрипачом, – вспоминает Макаревич, – и начинал кричать: «Граждане! Не проходите мимо своего счастья! Щенки от моей личной овчарки – умнейшего животного!». Вокруг собирался народ, и щенки моментально расходились по рукам. С каждого нового хозяина я брал клятву, что ни при каких обстоятельствах щенок не будет выброшен на улицу, а он с меня за это – автограф”.

Животные были в жизни Макаревича всегда – и дома, и в песнях.

“Сейчас пропала необходимость писать о животных, – говорит он. – Я могу писать о людях. Но в течение пятнадцати лет я писал о животных, и это немного ново для меня – менять свой язык и свою манеру”.

И сложно понять, о чём он – о свободе творчества или кризисе жанра…

A-mol, по материалам Volga.Kpv.Ru , Peoples.Ru ,Yтро.Ру .