Смуглая кожа, калифорнийское мелирование – это красота по-американски.
Французская же красота – это легкий макияж, черно-белая гамма и обязательно бледная кожа.
Как заметил парижский визажист Серж Лютенс: "для меня женщина – существо белое, в поэтическом смысле... белый цвет – дополнительный способ выявления и подчеркивания выражения лица..."
В древнегреческом городе Спарте Ликург запретил употреблять косметические средства, способствующие ухудшению женских нравов. У афинянок, вследствие замкнутого образа жизни, кожа отличалась необычайной бледностью. К тому же замужняя гречанка не выходила из дома накрашенной, чтобы не походить на куртизанку. Последние же, раскрасив лицо и распустив длинные волосы, бродили по улицам Афин.
Варварская мода, пришедшая с Востока, изменила каноны греческой красоты. Афинянки стали покрывать лица цинковыми белилами, растворами из пасты и мела. Белый цвет лица нарушал лишь яркий косметический румянец. Клюква, ежевика, тутовая ягода делали красными губы. Сурьмой, золой и отваром шафрана подводили глаза. Смесью яичного белка и камеди рисовали изогнутые греческие брови.
Пребывание на морских курортах, личная гигиена, активный образ жизни и спорт – в начале ХХ столетия красота стала синонимом физического здоровья.
Культ солнца возник лишь в начале 20-х годов ХХ века, во время стремительного развития медицины, в том числе, косметической. Благотворным дополнением к физическим упражнениям, водолечению, косметическим кабинетам стали солнечные ванны.
Загар стал символом сладкого безделья, свободного времени – роскоши, столь ценной для современных девушек. Загорелая кожа стала неотъемлемым компонентом культа молодости, красоты и богатства.
Девушка с медовым, янтарным или шоколадным оттенком кожи не только соблазнительна: ее вид свидетельствует о ее прекрасной безмятежности, когда нет суетливых будней, когда каждый день – воскресенье, и отпуск не исчерпывается пятиминутными обедами и беспробудными выходными.
Вопрос в том, что подобную иллюзию благополучия – когда ты, словно из пены морской, сошла с рекламного плаката Сен-Тропе – обыкновенный солярий, "5 минут – 100 рублей", дать не может. Да-да, подрумяниться или даже поджариться – не проблема. Можно купить солнцезащитный крем, надеть купальник и обмотать полотенцем голову...
Но когда я вижу загорелую девушку, прыгающей через лужи проливного московского дождя или стоящую в очереди за метрошным билетиком – меня охватывает жалость и тоска. Жалость к себе потому, что до лета еще далеко, а тоска потому, что девушки, загорелые круглый год, на метро не ездят. И не только загар создает модный look, но куча других, не менее бесполезных атрибутов.
Ну, есть еще готы, ни за какие бриллианты не согласные изменить мертвенной бледности и Мерлину Менсону. Бледность особенно ценится в творческой среде артистов и музыкантов, где нездоровый и анемичный вид почитается за признак гениальности.
Где же золотая середина между стилем "гриль" или лихорадочной бледностью? И когда нужно перестать худеть, чтобы не прослыть анорексичкой? Вряд ли глянцевые журналы дадут ответ на этот вопрос. Ведь мода живет по своим правилам, недосягаемым для простых смертных. И я не уверена, что к ним нужно стремиться. Как говорили в школе: "Если завтра все будут прыгать из окна, и ты тоже прыгнешь?". В этом вопросе школьной учительницы есть что-то актуальное для мира моды. Это повсеместное стремление идеализировать и усовершенствовать себя далеко от наших настоящих желаний.
Быть загорелой или бледной, плоской или "с формами" – вопрос индивидуальный. Но жертвы, которые мы кладем на алтарь модной индустрии, несовместимы с реальными результатами.
Нигде не написано, что загорелой девушке открыты все двери, а бледная аристократка первой найдет себе жениха. Думаю, тенденции стоит пролистывать и брать на заметку лишь приблизительно, не вдаваясь в подробности. И все же: чтобы не попасть на африканский рынок, нужно успеть вовремя выйти из солярия.
По материалам Суперстиль