Мне было пятнадцать лет, когда в моей жизни случилась первая сильная любовь. Было все: и слезы, и ожидание звонка, и нескладные стихи о любви и смерти. Любовь закончилась, как и следовало ожидать, до смешного нелепо и до обидного больно.
И в очередную слезную и бессонную ночь ко мне пришла она: бабка-колдунья. Пришла невесомым призраком, легкой тонкой пеленой. Только голос ее был реальным и горьким…
- Ты хочешь, чтобы этого больше не было? Не было этих слез, этой терпкой и пронзительной грусти? Хочешь знать будущее и сама принимать решения? Хочешь?...
И сквозь слезы я ответила ей «да».
Прабабка смотрела на меня с жалостью и болью:
- Мне жаль, что выбрали тебя. И выбрали сейчас: так несвоевременно и так ненужно…. Я отдаю тебе свой дар. Но очень прошу: помни, что только ты сама решаешь, как тебе жить. У тебя всегда есть выбор…
Прабабка положила руки мне на плечи. В комнате запахло мятой, солнцем и полынью.
А потом было утро: обычное теплое весеннее утро. Только я уже была другой.
Откуда-то появилось умение видеть: глубоко внутрь, самое потаенное и сокровенное. Я научилась смотреть в глаза людям - и видеть их тайные желания. Я определяла настроение человека по цвету его невидимой оболочки. Я видела пульсирующую внутри боль и тонкие иглы печали.
А потом было утро: обычное теплое весеннее утро. Только я уже была другой.
Я не могла увидеть только себя. Зеркало не отражало ни цвет моего настроения, ни зарождающуюся боль, ни внутреннее состояние. В зеркале был лишь кокон тела: без души, без прежних искорок в глазах.
Жизнь в состоянии вечного спокойствия…
Я могла бы стать врачом, чтобы лечить тела, или психологом, чтобы лечить души. Я могла бы помогать людям просто так, как моя прабабка. Но я не смогла полюбить людей. Их проблемы казались мне мелочными, боль - ненастоящей, радость - показной.
И я оставила свой дар себе. Я отдала себя работе. Всю, целиком и без остатка. Меня хвалили и продвигали по службе, потому что я лучше всех знала, как построить разговор с клиентом, с кем не стоит заключать контрактов, кому и чем следует помочь. Дар приносил мне свою ощутимую пользу, выраженную в восторгах сотрудников, доверии партнеров и шуршании купюр.
Однажды ночью прабабка вернулась. Она вошла в комнату с ночным ветром, с лучами звезд и тишиной сумрака.
- Завтра ты обернешься - и увидишь направленную в тебя стрелу. Если стрела попадет тебе в сердце - дар исчезнет. Ты вспомнишь, что такое боль и слезы. Ты увидишь свои страдания и печали. Ты станешь обычной девушкой.
- Почему стрела будет завтра?
- Потому что это - жизнь…
Я ждала этой стрелы весь день. Я провела долгие десять часов в ожидании. Но стрелы не было.
И лишь вечером, за деловым ужином, я почувствовала легкий ветер за спиной. Сначала я не обратила на это внимания, увлеченная речью обладателя темно-карих глаз. И чуть-чуть не опоздала. За моей спиной уже был натянут лук, и уже холодно блестела золотая стрела.
Я укрылась от выстрела. Я спряталась за воздвигнутой спешно стеной отчуждения, и стрела не нашла меня.
Моя жизнь не изменилась.
Ночью, стоя у окна, я звала свою колдунью, но она так и не пришла.
С тех пор я научилась жить в постоянной боязни выстрела этой золотой стрелы. Я слушала всех - но никого не слышала, потому что мой слух ловил дуновение ветра за спиной.
А потом я встретила того, кто заставил меня забыть о стрелах. Быть может, он тоже обладал даром? Иначе как он умел увидеть мое настроение, почувствовать мои желания, услышать мои невысказанные слова?... Почему именно с ним было легко и спокойно настолько, что хотелось плакать от этой воздушной легкости?
Почему именно с ним было легко и спокойно настолько, что хотелось плакать от этой воздушной легкости?
Я хотела увидеть себя, но зеркало было равнодушно и холодно.
И моя стрела появилась. Утром, когда я готовила завтрак для двоих, меня коснулся колючий ветер. За моей спиной дрожала упругая тетива лука, а в золотом наконечнике стрелы отражалось солнце. И я повернулась навстречу выстрелу. Так, чтобы стрела попала точно в сердце.
Где-то глубоко внутри оживала боль. Она разрывала сердце на кусочки, впивалась в кожу, пронзала иглами. И, наконец, прорвалась слезами: опустошающе-нежными.
На плите растекался кофе, и запах кофейных зерен смешивался с терпким ароматом мяты, солнца и полыни.
Из зеркала на меня смотрела Я: заплаканными счастливыми глазами, серыми с теплой золотинкой.
Из угла тихо выступила моя колдунья.
- Ты сделала то, что я не смогла. Я не смогла повернуться навстречу.
- Стрела - это что?
- Это? Это беззащитность и открытость. Это ревность и слезы. Это беспокойство ожидания и боязнь потери. А еще - нежность и тепло. Счастье обретения и трепет встреч. Умение находить и терять. Это любовь, моя дорогая. Твоего дара больше нет. Мы уже не встретимся. Но я хочу, чтобы ты знала: я горжусь тобой.
Она на самом деле больше не появилась, моя колдунья.
Потом в моей жизни было многое: и слезы, и упреки, и горечь потерь.
Но я всегда была открыта для счастья. Я научилась любить - даже если это означало беззащитность. Я научилась отдавать - даже если потом внутри было пусто и холодно. Я научилась ждать - даже если казалось, что надежды уже нет.
И если мне предложат вытащить из сердца мою стрелу, я не отдам ее. Потому что без горя нет счастья. Потому что встреч нужно ждать, а ожиданиям - верить.
Потому что мир - это не только ты. Мир - это все, кто рядом с тобой.
По материалам kleo.ru