Известный критик Вячеслав Курицын, до этого опубликовавший под собственным именем только два тома эпопеи про Матадора, написал роман, претендующий на звание “Национального бестселлера”.
При таком выборе псевдонима – Андрей Тургенев – невольно начинаешь искать аналогии. Тем более, что название книги – “Месяц Аркашон” напоминает о пьесе Тургенева-классика “Месяц в деревне”. Правда, здесь “деревня” французская. Точнее, маленький курортный городок Аркашон. То, что пространство в романе ограничено провинциальным условным местом, напоминает уже не об Иване Сергеевиче, а Сартре и Камю. Такое впечатление, что мы попали в страну победившего экзистенциализма. Да и населил автор свой Аркашон весьма странными героями. У многих вместо имен – условные прозвища: Танцор (главный герой), Рыбак, Мэр, Женщина-с-Большими Ногами, Идеальный Самец, Пухлая Попка. Большинство даже не назовешь второстепенными персонажами, скорее – вспомогательными: существуют они не сами по себе, а когда понадобятся главному герою или автору... Их амплуа – друг, враг, соглядатай, провокатор и т. д. – очевидны, как и центростремительность интриги романа. Так, злокозненные Рыбак и Мэр являются герою как воплощение его потревоженных чувств – ревности и корысти. Другие же (Алька, Жерар) в свое время выступят в качестве призраков фантазии Танцора.
Роман явно одногеройный. Не тривиальный уже тем, что его главный персонаж танцует эпизоды из фильмов на заказ публики. А по совместительству он работает жигало. Когда Эльза (она же Женщина-с-большими ногами) просит его “станцевать” своего покойного мужа (который, возможно, и не умирал), экзистенциальный градус его сознания повышается. Впрочем, сексу, которого в романе хоть отбавляй, этот экзистенциальный пуант – не помеха. “Нужно знать, что мысль – это не ты. Она пришла и ушла, как деньги, одежда и женщина... Ты скормил ей толику своего смысла”, – размышляет Танцор, смутно догадываясь, что близок обратному – сумасшествию, “распаду всех связей”, антисексу. Не зря городу угрожает апокалиптический тайфун Марта. Да и Аркашон вскоре становится именем нарицательным любого желания, преодолевающего грань реальности.
Для тех, кто не привык к такой условной прозе, отдохновением послужит язык романа – близкий не Ивану Тургеневу, а скорее – Набокову. И потому роман можно прочитать, не обращая внимания на философскую сторону.
По материалам www.optkniga.ru
Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!
Комментарии