Россия, 2006.
Режиссер – Александр Велединский.
В ролях – Андрей Чадов, Максим Лагашкин, Владимир Епифанцев, Екатерина Волкова.
98 мин.
Под шашку попадает военкомовский взяточник, а самого Кира сбивает внедорожник на ночном шоссе. Очнувшись, он идет дальше – теперь в компании двух боевых друзей в маскхалатах (Максим Лагашкин и Владимир Епифанцев), которых не видит больше никто, если не считать пьяницу на трамвайной остановке, любимую девушку героя да малого ребенка – чистых душ, коим позволено играть в ладушки с теми, кто отправлен смертью на 40-дневную побывку для присмотра за товарищем. Не то чтобы медлящим на пороге, но из-за дурацкой этой шашки захромавшим не туда.
Едва ли не больше всего "Живой" изумляет простотой – ненарочитой, органичной бесхитростностью. Здесь всё на виду, но не напоказ, без малейшей рисовки. Русский вариант "Мертвеца" Джармуша? Несомненно. Но только перенесенный из насквозь игрового пространства вестерна в знакомую до икоты социально-бытовую среду, а из области метафизики – в плоскость морали. Эхо войны? Да, но без надсадных обличений. Просто так история наглядней.
Велединский снимает уже второй фильм о национальном характере. Первый так и назывался – "Русское", был вполне традиционным кинороманом воспитания и не без иронии выуживал из ранней прозы Лимонова столь же нехитрую, сколь точную метафору: на языке того времени и места, где учился жить лирический герой, перо было инструментом уголовника, и только в виде исключения – поэта (уголовники это, как ни забавно, понимали). В "Живом" другое время, но тот же возраст героя (и то же лицо – Андрей Чадов). Во времена Достоевского о таких персонажах говорили "русские мальчики"; ну так давайте не постесняемся сказать и сейчас – для тех, о ком снимает Велединский, это самое верное определение.
А с мистикой тут всё по-свойски. В "Мертвеце" был Уильям Блейк, в "Живом" – Егор Летов. "Ходит дурачок по лесу, ищет дурачок глупее себя" – было бы странно, если бы Велединский не вставил эту песню в саундтрек фильма, возвращающего летовский текст к изначальной фольклорной присказке: ходит покойничек, ищет покойничек мертвее себя. "Обличье Часовых обыкновенно соответствует нашим жизненным привычкам", – сказано в тибетском наставлении для умерших, "Бардо Тёдол". Маскхалат и автомат Калашникова – что может быть естественней для Часового? Велединский работает запросто и делает вроде бы очевидные вещи, но умеет при этом ни разу не сфальшивить – поэтому "Живой" сколочен так крепко и пробирает практически любого сидящего в кинозале. В обморочном междумирии, куда опрокинуто действие фильма, наваждения обыденны, временами комичны, и даже когда в неверном ночном свете мимо проходят призраки, не надо смотреть им вслед: у гражданских другая дорога, иные грехи и свои провожатые.
Вообще-то, слово "мистика" в отношении "Живого" не вполне уместно. Потусторонние детали тут не только по-хорошему скупы, но и придуманы как-то очень по-человечески. Часовым пить нельзя, но понюхать водку – всегда пожалуйста. Русские своих привычек не бросают.
По материалам www.afisha.ru
Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!
Комментарии