Помню, у меня украли сумку. Обычная черная сумка с длинной ручкой через плечо. Просто вырвали на ходу.
Кожаная сумка, на кармане – черно-белая нашивка – Че в берете.
Просто Че.
Эй! Ну, эй! Междометие, даже смысла особого не имеющее. Аргентинцы повторяют его через слово.
Его (то бишь Че) нет в живых уже больше тридцати лет. Кеннеди, Никита Хрущев, Шарль де Голль и Мао Цзэдун с миром почили, заняв свои места в учебниках всемирной истории. Он остался – футболками, сумками, беретами…
Солдат...Он работал книготорговцем, уличным фотографом, врачом, банкиром.
(Города, даты, аресты, путчи).
Жил взахлеб, любил (книги, картины, шахматы, футбол, регби, планеризм, велосипеды)
А в газетах имя Гевары появилось в первый раз не в связи с революционными событиями, а когда он совершил на мопеде турне в четыре тысячи километров, исколесив всю Южную Америку. Потом на пару с другом, Альберто Гранадосом, Эрнесто путешествовал на дряхлом мотоцикле. Когда загнанный мотоцикл испустил дух, они продолжили путь пешком. О приключениях в Колумбии Гранадос вспоминал: “Мы прибыли в Летисию не только до предела измотанные, но и без сентаво в кармане. Наш непрезентабельный вид вызвал естественные подозрения у полиции, и вскоре мы очутились за решеткой. Нас выручила слава аргентинского футбола. Когда начальник полиции, страстный болельщик, узнал, что мы аргентинцы, он предложил нам свободу в обмен на согласие стать тренерами местной футбольной команды, которой предстояло участвовать в районном чемпионате. И когда наша команда выиграла, благодарные фанатики кожаного мяча купили нам билеты на самолет, который благополучно доставил нас в Боготу”.
Мечта во что бы то ни стало, любой ценой спасти мир, наверное, родилась вместе с болезненным тельцем Эрнесто Гевара де ла Серна. Наверно, она не позволила стать ему изнеженным и избалованным. 2 мая 1930 года (Тэтэ – так Эрнесто звали в детстве – было всего два года) у него случился первый приступ астмы. Болезнь не отпускала Эрнесто всю жизнь. Даже в школу первые два года он не мог ходить – маме пришлось заниматься с ним дома. Селия де ла Сер-на-и-де ла Льоса была женщиной незаурядной: владела несколькими языками, стала одной из первых в стране феминисток и едва ли не первой среди аргентинских женщин автолюбительницей, была невероятно начитана. Она научила его любви к книгам, и Че любил их до самой смерти – в рюкзаке, найденном в Боливии после гибели Че, вместе с “Боливийским дневником” лежала тетрадь с его любимыми стихами.
Но не хочется о боли – о рецептах избавления от социального неравенства написаны тома. А Че писал своим детям:
…главное, будьте всегда способными самым глубоким образом почувствовать любую несправедливость, совершаемую где бы то ни было в мире. Это самая прекрасная черта революционера.
С честью окончив повстанческую войну, Че продолжал бороться; с буднями. Он – министр промышленности, руководитель комиссии по планированию, главный банкир. Его размашистая подпись из двух букв появляется на денежных купюрах. Он изучает высшую математику, пишет работу о теории и практике революции, - кубинская революция нуждалась в международном признании.
А в марте 1965 года Че Гевара исчез. Уже потом Фидель в узком кругу оглашает его письмо: “Я официально отказываюсь от своего поста в руководстве партии, от своего поста министра, от звания команданте, от моего кубинского гражданства. Официально меня ничто больше не связывает с Кубой, кроме лишь связей другого рода, от которых нельзя отказаться так, как я отказываюсь от своих постов”.
Вот фрагменты письма, которое он оставил “дорогим старикам”, своим родителям:
“...Я вновь чувствую своими пятками ребра Росинанта, снова, облачившись в доспехи, я пускаюсь в путь.
...Многие назовут меня искателем приключений, и это так. Но только я искатель приключений особого рода, из той породы, что рискуют своей шкурой, дабы доказать свою правоту.
Может быть, я пытаюсь сделать это в последний раз. Я не ищу такого конца, но он возможен... И если так случится, примите мое последнее объятие.
Вспоминайте иногда этого скромного кондотьера XX века...”
9 октября около 13.30 в Боливии унтер-офицер Ма-рио Теран из автоматической винтовки М-2 застрелил Че. В доказательство, что Че погиб, его тело выставили на всеобщее обозрение. Индейцам Че напоминал Христа. Они, как амулеты, срезали пряди его волос.
По указанию боливийского военного руководства и резидентуры ЦРУ с лица Че сняли восковую маску, отрубили кисти рук для идентификации отпечатков пальцев. (Позже кто-то переправит на Кубу заспиртованные кисти рук Че – они станут предметом поклонения.)
Как-то, за день до победы революции на Кубе в дверь родительского дома Че постучали.
Открыв дверь, отец Эрнесто не увидел никого, зато на пороге лежал конверт. Весточка от сына! “Дорогие старики! Самочувствие отличное. Израсходовал две, осталось пять. Однако уповайте, чтобы бог был аргентинцем. Крепко обнимаю вас всех, Тэтэ”.
Гевара часто повторял, что у него, как у кошки, семь жизней. Слова “израсходовал две, осталось пять” означали, что Эрнесто был дважды ранен.
Даже более тридцати лет – срок невеликий. К тому же Че, кажется, цену жизни знал. Нет, сегодня израсходовано 3-4, не больше…
А сумку мне вернули. Там, кроме тетрадок со стихами и паспорта ничего не было. Добрая душа увидела – сумка лежит, по паспорту меня и нашли. Всё вернули, не забрали ничего. Только черно-красной нашивки не было…
Лариса Мальцева
Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!
Коментарі