Евгения, мать Василия

Может быть, так и было от века –
Зона, вахта, овчарочий лай?
Может, так вот всегда человеку
И кричали: “Быстрее! Давай!”?
Для всего, для всего слишком поздно.
Даже поздно мечтать о тебе...
Лишь безгрешные теплятся звезды,
Непричастные к нашей судьбе...

Евгения Гинзбург

Совхоз “Элген”, Центральная зона, 7-й барак.

На черно-белой фотографии начала 30-х годов – спокойное, интеллигентное лицо. Она – урожденная москвичка, профессор истории Казанского университета, партийный активист, жена секретаря горкома партии.

Мать В. П. Аксенова – будут писать в ее посмертных биографиях.

Сын мемуаристки Евгении Гинзбург – значится в жизнеописаниях Василия Аксенова.

Мемуаристка… Ее мемуары начнутся 1 октября 1937 года лязгом замка тюремной камеры. За стеной останутся работа, друзья, семья… За стеной останется ее жизнь. Теперь она – жена врага народа. Теперь она – не человек. Ее сознание способно лишь фиксировать события вокруг, не делая даже попыток понять происходящего. Понимать – нельзя, если понять – сумасшествие и гибель.

“Неужели такое мыслимо? Неужели это всё всерьез? Пожалуй, именно изумление и помогло выйти живой. Я оказалась не только жертвой, но и наблюдателем. Жгучий интерес к тем сторонам жизни, которые открылись передо мной, нередко помогал отвлекаться от собственных страданий. Я старалась всё запомнить, в надежде рассказать об этом тем хорошим людям, которые будут же, обязательно будут когда-нибудь меня слушать”.

В первое время ей казалось, что произошла какая-то чудовищная ошибка, что скоро всё прояснится, всё еще может вернуться на свои места.

Ее мемуары о 18-ти годах, проведенных в лагерях, будут начаты только в 1967 году – через целых 30 лет после начала тюремных скитаний, и всего за 10 лет до смерти. Видимо, память не решалась вновь пройти этими трагическими тропами, но одновременно не могла оставить этот ужас внутри себя. “Меня шатает и мутит от острого воспоминания, от того, что опять смещается грань времен”, – вот в чём причина промедления.

“Крутой маршрут” – так она назовет свои воспоминания, которые встанут в один ряд с “Колымскими рассказами” и “Одним днем Ивана Денисовича”. Солженицын в юбке – неправильное название, но именно то, что первым приходит на ум. Естественно, ее мемуары – вне официальной советской литературы. Власть осмелилась допустить “Крутой маршрут” к печати только в 1988 году, через 10 лет после смерти автора.

Через год после смерти Евгении Гинзбург ее сын – Василий Аксенов – после скандала вокруг самиздатовского журнала “Метрополь” и исключения из Союза писателей СССР эмигрирует в США.

Там он публикует написанный еще в Союзе “Остров Крым” – роман о том, что могло произойти, если бы власть не захватили большевики.

Это произведение в какой-то мере дает ответ на мемуары матери: белогвардейский Крым лучше советского Магадана, процветание и покой лучше нищеты и насилия.

На самом деле писали они об одном и том же: человеческая жизнь – высшая ценность, которая никогда не должна стать жертвой во имя общественного строя.

Мать (заключенная советских лагерей) и сын (член Пен-клуба и Американской авторской лиги, профессор русской литературы пяти университетов США, обладатель премии Букера, Doctor of Humane Letters), прожившие такие разные жизни, согласны друг с другом…

Вторую жизнь мать большого писателя обрела уже в наши дни на подмостках московского театра “Современник”. Роль Женечки Гинзбург сегодня играет Марина Неелова.

Роман Любченко