Честно говоря, я совершенно не помню, что было в восьмидесятых. То есть помню, но как-то пунктирно и размыто. Мороженое по 20 копеек, сметана, за которой надо было приходить со своей стерильной банкой, прозрачный березовый сок в граненых стаканах, впоследствии проигравший “Спрайту”, сахар-рафинад в поездах...
Многие говорят, что было серо, тускло и обыденно. Вокруг всё штампованное, одинаковое, с единичными вспышками и мелкими вкраплениями яркого, необычного и по тем меркам оригинального, носившего магическое слово “импорт”. У меня в голове всплывает мода тех времен. Может быть, ты помнишь, как большинство одевалось по одной выкройке, но местами щеголяли женщины в цветных лосинах, с дикой химией на голове и с яркими пластиковыми огромными клипсами в ушах. А еще была жутко некрасивая темная школьная форма с белыми передниками и уродливыми бантами, закрывающими полголовы. Занавес.
Ах, да! Одно из самых милых воспоминаний детства – это черные жесткие грампластинки в огромных бумажных конвертах. Их надо было протирать мягкой тряпочкой, сдувать с них пылинки, хрупко держать в руках, нежно ставить на электрофон, затем опускать иглу, зажмуриваться и ждать. Легкий треск, мелкокалиберное шипение со слабенькой вибрацией, нарастающее движение черного круга и вдруг, совершенно неожиданно, на тебя выливалась мелодия. Было что-то особенно милое в этом скрипе и шорохе, в этом бережном отношении к винилу, в трогательной детской радости при прослушивании сказок, историй и песен из редких тогда мультфильмов.
Я помню, как молодые родители восторженно приносили домой скрипящие, заезженные и переписанные неизвестно у кого и неизвестно какое количество раз записи Beatles, Duran Duran, Bee Gees и остальных, незнакомых нам тогда зарубежных артистов, которые “пагубно влияли на советскую молодежь”. Слушали залпом, восхищенно, несмотря на малопонятный текст. Смех просто. Натыкаешься на эти пыльные записи сейчас, морщишь нос и бросаешь их на дно старого ящика, который отмечает свои дни рождения где-нибудь на антресолях.
Восьмидесятые пели голосом молодой Аллы Пугачевой из страшненьких и громоздких бобинных магнитофонов, ерзали прозрачными подарочными пластинками, которые изредка можно было найти в журналах той эпохи, восхищались и плакали, слушая группу “Кино”, собирали всю страну у экранов “Голубого огонька” и “Песни-83”, где Лев Лещенко и Иосиф Кобзон в таком же духе, как и сейчас, без лишних конвульсивных движений, монотонно крутили знакомый трек. А немножко позже “Ласковый Май” грубо, фальшиво и дешево переворачивал сердца молоденьких девушек, собирал визжащие стадионы, которым позавидовал бы даже Майкл Джексон. Они стали кумирами миллионов, создав вокруг себя невероятную концентрацию эмоций. И хоть сейчас это кажется копеечной подделкой, пиратской копией захудалого бойз-бэнда, тем не менее, восьмидесятые восторгались.
Немного пугали слабенькие попытки первых клипов на телевидении. Местные розовощекие певицы в смехотворных костюмах-парашютах и балахонах с огромными плечами и певцы в узких брюках, которые подчеркивали их худобу, держали в руках допотопные микрофоны, открывали рот, не попадая в такт, и искусственно улыбались на камеру.
Сегодня музыкальное пространство растянуто до невозможности. Разбалованное, многогранное, изменчивое. Готово прогнуться под каждого слушателя, лишь бы завоевать его доверие. А мы капризничаем, недовольно щуримся и топаем ножкой.
Восьмидесятые откровенно состарились, запылились и потерялись в изобилии музыкальных стилей и современных тенденций. Сахар-рафинад не удивляет, “Москвич” смешит, молоко в стеклянных бутылках пугает. Правда, пластинки из моды не вышли, напротив, стали доступны не каждому. Теперь винил – это стильно.
А я вот всё жду – вдруг вернется берёзовый сок?
Даша Лупол
Підписуйся на наш Facebook і будь в курсі всіх найцікавіших та актуальних новин!
Коментарі