Майк-переводчик

…Так вот, у меня нет зеркала. А еще у меня нет кота, которого зовут Плутарх. Этот кот старый, седой, толстый и ленивый, а питается он комарами. У него римский нос и голубые глаза. Осенью он линяет, сбрасывает рога и погружается в спячку. Зато летом он почти не спит и целыми днями пропадает в радиомагазине: он спекулянт. Я терпеть не могу спекулянтов, но кота Плутарха люблю: он хороший. Очень жаль, что у меня его нет.

Это писал Майк Науменко. Переводчик во многих смыслах этого определения.

Конечно, милый друг, по незнанию, а может быть и щеголяя образованностью, ты осыплешься градом упреков, цитат музыкальных фраз – Майк он всего лишь переводил песни классиков. Так вот, да будет тебе известно: он не просто переводил – он воссоздал иную рок-н-ролльную реальность, свою, где он, Майк, в одном ряду со своими героями – Чаком Берри и Марком Боланом, Бобом Диланом и Лу Ридом.

…А еще мне нужен грохот. Я сбился с ног, разыскивая его по магазинам. Его нигде нет, а промышленность, кажется, его не выпускает. Вы не знаете, где можно достать грохот? Что я с ним буду делать? О?! Я его буду хранить и лелеять. А включать я его буду только по субботним вечерам, чтобы дома не было так тихо и чтобы мне не приходилось опять напиваться.

Майкл вживил “корневое западное понятие рока” в нашу, в свою искреннюю неизбывную дикость. Вот ты – можешь спеть БГ? Неет, голубчик, даже не думай – ты не БГ! Майк же – универсален, он – смех и бред каждого. В последнюю доску свой.

Мальчик Миша Науменко окончил специализированную школу с английским уклоном, это позволило Майку многое.

Он утолял жажду, переводя книги о “западной музыке”, свою индивидуальную жажду, ибо ни одной их них по сей день не издано, он забавно провел время над переводом “Ближайшего родственника” Э. Ф. Расселла с сестрой Таней.

Было время, когда переводы помогали свести концы с концами. Майк с женой Натальей стали одними из первых переводчиков Кинга в тогдашнем СССР…

…А сейчас пора поторапливаться: я спешу на открытие Зоопарка. Меня пригласили туда как почетного члена Общества Охраны Муравьедов. Наверное, меня попросят перерезать ножницами ленту. Это весьма тяжелое и очень ответственное дело, но зато мне потом вручат цветы, а цветы я люблю. Поэтому я, пожалуй, всё-таки схожу и перережу эту самую ленточку на воротах Зоопарка.

Как-то Майк начал рассказывать о “новой кайфовой книжке Ричарда Баха”, того самого, что написал “Чайку”. Он недавно прочел ее и очень хотел поделиться, пытался пересказать, переводил вслух, “с листа”, но особого впечатления это не произвело. И вот, чтоб разделить впечатление с другами, в лучшем случае владеющими английским “со словарем”, появился перевод. Нет, качество его Майка тогда занимало в последнюю очередь. Вместе со всеми неточностями и неровностям, это были именно те “Иллюзии”, которые попали простому русскому смертному в руки в конце семидесятых.

И защелкали в питерских коммуналках разнокалиберные самиздатовские “копировальные аппараты”, и заняли “Иллюзии” свое место на полке “мистической” литературы рядом с самодельными переводами Кастанеды, Лилли, Киля....

Конечно, в то время текст воспринимался совсем не так, как сейчас. Например, фразы “миры “Уорнер Бразерс”, “образы “Метро-Голдуин-Майер” мало кому что говорили, а фильма “Батч Кэссиди и Санденс Кид” (именно так Майк перевел название) не только никто не видел, но даже и не подозревал о его существовании.

Тут, мой друг-скептик, твое время подавать голос. Конечно, можно усомниться в профессионализме майковского перевода, можно наехать на самого Ричарда и его почитателей – “романтическое тягло” и т.д. Но лучше отойди подавать голос подальше, в отхожее место.

Потому что перевод “работает”. Почему – объяснит только тот, кто предпочитает этот, неправильный перевод переводу, скажем, И. Старых.

Этот текст бережно отсканировали с первой машинописной копии оригинала перевода, терпеливо растолковали программе распознавания текста, что шрифт древней чугунной машинки “Континенталь” – это всё-таки буквы, а не чудные картинки. И теперь почитать его можно прямо здесь.

Майкл любил Марка Болана, сочинял народные блюзы и рок-н-ролы, играл много “квартирников”, собирал самолетики, смотрел вестерн “Великолепная семерка” и многое перевел.

Слово “Зоопарк” мне нравится гораздо больше, чем слово “Зверинец”, а гостинец – это, вообще говоря, почти подарок, а подарков мне очень давно никто не дарил, а это довольно грустно, что там ни говори.

Курсив – из “Заварного молока”

A-mol